Пустошь. Нулевой круг

Сначала я решил, что мое воображение просто не могло нарисовать ее на другом человеке. Но затем обнаружил, что также не могу наложить на себя печать с ограничениями ниже третьей звезды. Вернее, сначала не мог. Она тоже исчезала в момент наложения. В первые дни, когда я только придумал эти печати, видимо, небо присматривало за мной. Иначе почему я не замахнулся сразу на печать-двойку? Но теперь не прошло и месяца тренировки, как я смог ограничить свое Возвышение второй звездой. Так что можно надеяться, что и на маму, вернее, равного ей противника, после достаточной тренировки, смогу наложить ограничение, которое позволит мне легко его победить. Да, Кардо, да. Я всегда думаю о тебе. Так вот. Дира легко побеждала меня на второй ступени, была ничья на третьей, и на четвертой уже я легко укладывал ее руку.

– Слушай, конечно, не мое дело… – Дира помялась, но продолжила: – Давай я тебе рубаху заштопаю, твоя мама и так поздно возвращается. Без обид!

– Р…. – Я хотел было пошутить насчет подготовки невесты, но сумел задушить в себе этот порыв и сказал совсем другое: – Рад, что ты обо мне заботишься. Но если я стану выглядеть лучше, – для наглядности поднял руки и обернулся вокруг себя, демонстрируя все свои дыры на грубой рубахе и штанах, – то по приказу босса меня обольют помоями.

– Ясно. – Дира поджала губы, помолчала и неожиданно сказала: – Надеюсь, тебе недолго осталось до мести.

Я лишь покачал головой, но промолчал на этот почти вопрос. Эту тему я не хочу ни с кем обсуждать. Особенно с тем, у кого мозги включаются лишь по редкому желанию пятой точки. Вместо этого я потребовал проверки ее навыков Возвышения.

Битый час я заставлял ее на моих глазах ходить по двору, готовить ужин и долбил ее напоминаниями о необходимости впитывать энергию мира. Надеюсь, она не обманывала меня, а действительно вполне освоила процесс Возвышения в движении. Ей не нужно врать, все, что я от нее требую, это и в ее интересах. Конечно, гораздо лучше просто спокойно сидеть и заниматься Возвышением. Но это не подходит ни для меня, полностью скрывающего все о себе, ни для нее, от которой я требую почти того же. Не нужно ей лишнее внимание, пока Кардо у власти. У Диры придуманное поглощение выглядело так, будто она стоит под лучами света, падающими сверху, и словно впитывает их всей кожей. Уточнять вопрос, точно ли всей кожей, я не стал. Хотя язык очень чесался. На меня ее компания почему-то плохо действует. Хочется язвить и подкалывать ее. Прервала наше обучение Ралио, наконец вернувшаяся домой.

– О! Привет, Леград. Что ты у нас делаешь?

– Просто заходил в гости. Уже ухожу. – Я пожал плечами и действительно поднялся. Находиться здесь дальше мне было тяжело. Готовка подходила к концу, и запахи стояли такие, что у голодного меня по-настоящему кружилась голова, и постоянно приходилось украдкой сглатывать слюну.

– Леград, ты так похудел, – Ралио протянула руку, останавливая меня. – Как у вас с едой? Может, останешься и поешь с нами?

– Спасибо. – Я был приятно удивлен. Раньше не было за ней таких стремлений и заботы. – Мама сейчас неплохой паек получать стала, за сбор трав. А худой я – приболел что-то. Наверное, после падения. Что ни ем, впрок не идет.

– Ясно, а Орма что говорит?

– Она ничего об этом не знает, – развел я руками. – Пью травы. Говорит, ждите, пройдет. Я пойду. Спасибо за заботу.

– Ты заходи чаще. – Мама Диры задумалась, – Поднатаскай Диру читать, а то мне всё некогда, а сама она ленится. Обед с неё.

– Обязательно. – Я бросил взгляд на смущённую девчонку и улыбнулся. – До встречи.

Тукто мне пришлось вылавливать на следующий день. Его назначили в помощь гончару, у которого закончилась глина. Вся посуда из красной глины делается у нас в деревне. Да, она выходит тяжелой, грубой и совсем простой. Но зато она, считай, бесплатна. Возле дома гончара под навесом всегда стоят разнообразные кувшины, крынки, миски, корчаги, рукомойники, поильники, полевики. Вот вчера заметил гончар, что кувшины под навесом уже почти разобрали, и сказал Кардо, что глина нужна. Тукто будет теперь полдня глину носить да водой заливать и получит за это пайку. А гончар ее всегда получает, как единственный мастер по глине в деревне. А вот вся облитая посуда, белая, а тем более зеленая – это уже привозная и за деньги. Хотя чаще за нее расплачиваются мясом. Она и легче, и опрятнее, и в обиходе приятнее, потому как очень гладкая. Но важнее сейчас то, что Тукто дарсов идиот.

– Скажи мне, ты идиот? – именно об этом я его и спросил, когда он подошел к одинокой скале, за которой я скрывался.

– Леград! Не хрен меня так пугать! – вздрогнул от неожиданности Тукто и заорал в ответ: – Чё те надо?

– Мне надо? – Я сделал непонимающую рожу и задал встречный вопрос, внезапно вспомнив недавний разговор: – Ты под Виргла хочешь лечь?

– Че? – не понял меня Тукто. Ха! Сопляк малолетний!

– Ты хочешь бегать в его шайке?

– Ты ж знаешь – нет, не хочу. – Тукто сбросил корзину из травы с плеч. Это он зря. Она от удара лопнула, рассыпав содержимое под ноги скривившемуся парню.