Пустошь. Нулевой круг

Был и неожиданный эффект моих тренировок, который заставил меня усомниться в том, что это действительно самовнушение. Я решил оставить печать на себе на длительный срок. Стоило мне утром открыть глаза, как я увидел тлеющую, как угольки, печать, которая будто бы и не исчезала на ночь. Хотя не мог же я во сне её представлять? Это было загадкой, над которой нужно было бы подумать, но больше я подобных проверок себе не позволял. Я опасался, что, несмотря на все усилия в формулировке приказа для печати, я ограничивал таким образом и свое Возвышение. Тем более если у меня вышло нечто большее, чем внушение. Потому, скрывшись с глаз людей после окончания работ, сразу же её снимал. И с тревогой прислушивался к себе. Для прорыва было еще рано, и я это сам понимал, но ничего поделать с собой не мог.

Пусть всего трёх дней проверки мало для того, чтобы полностью меня успокоить, но продолжать и дальше слышать эти рыдания больше нет сил. Может, это я люблю делать себе больно? Иначе я не могу объяснить, зачем я тоже прихожу сюда каждый вечер. «Хорошо, пусть так! – решил я. Возможно, это моя совесть пытается заставить сделать меня хотя бы одно по-настоящему доброе дело. Сейчас, мне кажется, совсем не время лезть со своими умными советами. – Завтра. Я попробую помочь ей завтра». Как раз будет ее очередь на прополке, и мы увидимся.

– Дира, привет!

– Привет. Чего это ты? – Она даже не разогнулась над грядкой. – Обычно не утруждаешь себя приветствиями? Со-с-сед.

– Да неправда, – я пожал плечами, игнорируя колкость. – Слушай, я тут половину уже полил, хочу спуститься и чуть отдохнуть, умыться, воды там попить. Пошли со мной, я у тебя совета хочу спросить.

– Совета как умываться? – Она все же выпрямилась и уставилась на меня своими синими глазищами, точь-в-точь как у отца.

– Попьем. Поговорим, – уговаривал я ее, но не замечал ни капли согласия в ее глазах. – Чуть отдохнем. Тоже ведь устала?

– Некогда мне, мне еще матери помогать! – Девчонка уперла руки в бока, она, кстати, была сегодня не в простом платье тонкой кожи, как можно было ожидать на работах с землей, а в дорогом, из тонкой ткани. Не сравнить с моей дерюгой. Чего это она?

– Дира, пожалуйста, пойдем. Правда, нужно поговорить, – стараясь не замечать её соседок по грядкам и их быстрых взглядов, я продолжал настаивать.

– Нет, некогда мне, – как отрезала Дира и снова склонилась над грядкой, выискивая среди мясного корня сорняки.

– Хорошо… – «Вот упрямая девчонка!» – выругался я про себя. – Тогда вечером сегодня не убегай на тренировку. Дождись меня, хорошо?

– Хм, посмотрим! – она сверкнула на меня злым взглядом исподлобья. – Хотя! Из-за тебя пропускать занятие? Ещё чего!

– Так! – Мне это все надоело. Как же сложно с девчонками! Десять слов сказал, а уже голова болит! И за локоть потащил её из борозды. – Пошли, поговорим!

– Да ты обалдел!

– Не ори! – оборвал я её. – Шиго только дай повод, вон как косится. Сейчас даст мне в морду из-за тебя. Этого хочешь?

Дира замолчала. Она молчала, пока я стаскивал её по лестнице, ведущей к реке. Молчала, когда я затащил её под самый обрыв. Он слегка изогнут, так что увидеть нас сверху нет никакой возможности. С лестницы, с верхней половины можно, но я раньше увижу, если кто пойдет. Но это вряд ли. Сейчас, когда каждые два-три дня льет дождь, полива мало. Все уже сделали свои нормы. Лейла, выполов свой детский кусок, тоже ушла домой. Остался я со своей увеличенной нормой. Справа, где набирают воду, тоже нас не увидеть, а вот снизу по течению или с того берега есть шанс.

Я провел рукой по плечу, стирая с себя печать. Её влияние было чуть шире, чем изначально рассчитывалось, и не ограничивалось моей силой, даже мир под ней для меня словно терял краски. Принялся внимательно оглядывать руины на том берегу. А Дира всё молчала. Я не обнаружил никого, кроме птиц, кто мог бы нас увидеть, и повернулся к ней. Она, поджав губы, смотрела мимо меня на тот берег и молчала.

– Дира, – вздохнул я, – хватит дуться. Я, кажется, тебя никогда ни о чем не просил. Просто поговорить – разве это много?

– Ты у отца уже всё, что можно, выпросил, – буркнула Дира кому-то за моей спиной.

– Да сколько можно! – обиделся я. – Сначала Рат, теперь ты! Ты видела? Мы с Ратом нормально общаемся, он уже не говорит таких глупостей. Ты чего начинаешь?

– Не знаю, что вы за дела с ним крутите, а мне до этого дела нет! – Дира и вовсе отвернулась от меня. – Хорошо, сейчас Ракот присматривает за всеми охотниками и ты мяса не выпросишь у отца!

– Да что ж ты такая злая? – я был удивлен. Я не первый раз с ней заговариваю и никогда не слышал от нее таких речей. Это Рат любил что-нибудь на эту тему завернуть. Давно, правда. – С чего бы мне у него что-то просить?

– Ты вино просил? – она резко повернулась и ткнула в меня пальцем. – Дорогое дедушкино вино!

– Вино я купил у дяди Ди, – огрызнулся я. – За дорогую траву, которую, кстати, у вас не нашли, а значит, где-то лежит в тайнике. Всё честно.