Пустошь. Нулевой круг

– Как так? Как он посмел? – продолжала в неверии повторять мама, смотря куда-то сквозь меня, словно не видя. – Да мы с помоек приходили на тренировки! – подтвердила она мои мысли.

– Мама! – вздохнул я, сжимая кулак. – О чем ты думаешь? Он убил отца, разорил нас, вся деревня живет впроголодь, отдавая все добытое в пустоши ему. Что ему один пацан?

– Да, да, – встряхнула головой мама, разметав, как я любил, по плечам свои красивые светлые волосы, словно отгоняя как муху приставучую мысль. – Ты прав. Он многое посмел. Вот только про голод, да и про то, что отдают всё, ты ошибаешься. Мой намётанный глаз не обманешь. С каждым днем и охотники, и собиратели утаивают все больше добытого. Чем больше Кардо бесится на утренней раздаче заданий, требуя повысить нормы, тем сильнее они падают. Люди отлынивают везде, где могут. Люди устали, Леград.

– Так может, найдется тот, кто свернет ему шею? – радостно оскалился я.

– Я не рассчитываю на такую удачу. Если бы в деревне были равные ему, за этим бы дело не стало. Но я, я сильнее всех мужчин деревни! И даже я – не решаюсь напасть на него. Я слабее на звезду и я не воин. Это не кончится ничем хорошим, – покачала головой мама.

– Жаль, – я усмехнулся своим наивным желаниям. – Но что с наставлением?

– Нам оно давно не было нужно, мы знали его почти наизусть. Я могла бы написать тебе его, но нужно будет искать хорошую бумагу, чтобы не расползлась через месяц. Да и никто не застрахован от ошибок и неверного понимания, которое въелось в память, а художник из меня никакой, – мама поморщилась, что-то обдумывая. – Поступим проще. Вообще странная, даже глупая ситуация. Ладно, не пускают на тренировки. Это у меня, сироты, не умеющей читать, не было выхода. Но у тебя есть я. В деревне в каждом втором доме есть наставление! Неужели он думает, что ты не найдешь у кого взять книгу?

– Точно! – я понял ее. – Она есть у Рата! Можно попросить прочитать!

– Не стоит. Я хочу, чтобы у тебя была своя. Утром, перед тем как уйти на сбор, я дам тебе пучок травы. Сразу найдешь дядю Ди, пока он не ушел в пустошь, улучшишь момент, когда никто не заметит, и отдашь ему. У него попросишь бурдюк вина. Его тебе нужно будет отнести Риколо и попросить наставление. Будь вежлив с ним. За вино дяди Ди, он тебе ее с радостью отдаст. Но сделать тебе это нужно в середине дня.

– Почему в обед? – уточнил я, стараясь во всем разобраться. – И почему вежлив?

– Ах, – засмеялась мама и щелкнула меня по кончику носа. – Утром ему все равно, что есть в стакане, лишь бы полечить больную голову, а вечером он будет пить даже мочу, если она хмельная. И зачем грубить человеку, который не сделал тебе ничего плохого? И к которому тебе придется обращаться за советом?

Я снова сидел в сарае, возле тренировочной площадки и всматривался в щель между камнями, из которой высыпалась глиняная замазка. Это центральная площадь деревни, на которой происходят как все важные события: экзамены, принятие в новики, посвящение в охотники, так и повседневные тренировки решивших возвыситься. Она отделена от окружающих ее домов невысокой прямоугольной оградой из камня и глины. Ее отличие от большинства подобных оград в деревне это сделанные из дерева широкие калитки, почти ворота. По одной на каждую сторону площади. Еще такое можно увидеть только в доме главы деревни. Есть слишком много вещей, на которые можно потратить дорогое дерево с большим толком.

Мне нужно улучить момент и перебраться через двое ворот и открытое всем взглядам пространство так, чтобы никто не заметил, что я вошел в дом Орикола. К сожалению, с другой стороны деревни это сделать еще сложнее, там дома вождя, его семьи, уважаемых охотников, но не дяди Ди, к слову. Даже если я просто войду в ту часть деревни, проблем не избежать. Никого не вижу, похоже, что пора. И я быстрым шагом, крепко придерживая под старой рубахой бурдюк, пересек площадку и скользнул за травяную циновку, повешенную на входе.

– Кого там вонючие дарсы принесли? – раздался раздраженный рык, пока я пытался привыкнуть к ужасающему запаху немытого тела, перегара и стухшей еды, которым меня встретил дом учителя деревни.

– Не кричите, уважаемый Орикол, – попросил я, делая шаг вглубь и надеясь, что меня не стошнит.

– Вот это да! Уважаемый! Да меня так не называли уже, наверное… Да ни гарха меня никогда здесь так не называли! Кто там такой умный и вежливый приперся? – в темноте загремело, что-то упало и, из нее в полумрак возле циновки, вышел Орикол. – Ты кто такой, молокосос?