Пустошь

Хорек вернулся в магазин. Анна беспокойно заворочалась, заставив его остановиться. Он склонился над ней. «Симпатяжка». Прядь волос упала ей на лоб. Хорек протянул руку и услышал шаги Майкла. Он быстро отдернул пальцы, как будто коснулся горячей сковороды, и полез в свой спальный мешок. Майкл устроился рядом.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Мммайки.

Глава 18

Хорек почувствовал свет и открыл глаза. Солнце только-только взошло. Он не видел его, но знал, что оно сейчас похоже на апельсин, лежащий на кромке стола-горизонта. Часы Хорька уже давно ничего не показывали – села батарейка, но он не переживал. Он привык оперировать относительными величинами – рано-поздно, утро-вечер. Сейчас было ранее утро, день только начинался, и Майкл с Анной еще спали. Хорек выбрался из спального мешка и несколько раз нагнулся, касаясь пола кончиками пальцев, затем подошел к кучке вещей возле Майкла. Среди них валялась пачка сигарет. Хорек подобрал ее и осторожно пальцем разворошил остальное. Больше ничего интересного. Он выпрямился и, стараясь двигаться тихо, вышел на улицу.

Дневная жара еще не успела окутать Пуэбло. Хорек прикинул, что сейчас градусов семьдесят пять[6], может быть, чуть больше. Прямо перед ним стоял «сабурбан». Солнце отражалось от его пыльных боков. Он напоминал божество из другого мира, и Хорек невольно залюбовался им. Подходить к машине он не собирался, вместо этого сел на последнюю ступеньку и закурил, наслаждаясь покоем раннего утра.

Если бы ему пришло в голову заглянуть в зеркало, он бы удивился, увидев, каким стал. За время, проведенное в Пустоши, Хорек похудел с двухсот до ста семидесяти фунтов[7], его кожа загорела и приобрела цвет меди, как у индейца. В волосах, раньше черных, появились седые пряди. Эти изменения сразу бросались в глаза, но не они насторожили бы внимательного наблюдателя. Изменилось что-то внутри, не видимое глазу. Его лицо, обычно приветливое, слегка нагловатое, теперь напоминало лицо хищника. Это было лицо койота, скитающегося в поисках пищи.

Хорек ничего такого не чувствовал. Слишком медленно, слишком постепенно происходили в нем изменения. И для себя самого он по-прежнему оставался Бенни Флаем – рубахой-парнем. Слегка потрепанным жизнью, слегка ожесточившимся, но прежним. Тем парнем, который поехал в Пустошь и застрял там на много лет. Хорек не помнил в точности, как провел последние годы, но это его не очень беспокоило. В конце концов, у молодых людей короткая память. Воспоминания – удел стариков. Самое главное, что он по-прежнему в полном порядке.

– Привет, Майки.

Фигура Майкла, только что появившегося в двери, застыла. Он шел совершенно бесшумно, неся кроссовки в руке, но Хорек все равно каким-то образом почувствовал его приближение.

– Привет, – сказал Майкл, сел рядом и стал не торопясь натягивать кроссовки.

– Еще одно ппрекрасное утро в Ппустоши! – изрек Хорек и бросил сигарету на землю. – Скажем Аллилуйя!

– Воздержимся.

Хорек повернулся к нему. Глаза его горели.

– Не ссмейся, Майкл! Ты ничего не знаешь! Он был на этой зземле, Он ходил по ней. Если бы мы встретили ттут навахо или пуэбло[8], они ммогли бы тебе об этом рассказать. Теперь Он ушел, но осталось Ссслово его. Это мместо особенное.

– Бенни, ты не обижайся, но подобной чушью я сыт по горло. Не ты первый с проповедями.

– Ты сслеп, Майкл. Ттебе нужно время. Скажи мне – скажи своему другу Бенни – тты ведь слышишь? Слышишь!

Майкл не ответил.

– Ты слышишь отголоски Ссслова. Ты еще не пппонимаешь его, но уже дорожишь этим. Ттты, наверное, думаешь, что все это для тттебя? Ты избранный. Пппустошь говорит с тобой. Ннни хрена, Майкл! Она говорит со вввсеми, но не все могут ее услышать, и ссссовсем уж немногие могут пппонять. Здесь у нас каждый избранный. У вввсех есть шанс.

– Ошибаешься. Ничего такого я не думаю.

– Нет-нет – думаешь! Я тттоже так дддумал. Бенжамин Флай – избранный, ннновый апостол. И сказал Гггосподь, встань, Хорек, и иди на сссевер, там должна свершиться воля Мммоя. И я пошел. Пппоперся на этот север. Не знал я тттогда, что дело-то совсем не в этом…

– А в чем?

– В гггрехах наших тяжких, Майки, вввот в чем! Вспомни нннаших призраков – они же и есть наши гггрехи. Они вылезают из язв, они мммучают нас, они пппытаются нас уничтожить. В этом-то и состоит Сслово. Мы должны пппобедить грехи, Майкл. Стать чистыми. Пппокаяться. И тогда мы сможем выйти из Пустоши. Только сссвятой может пройти ее из ккконца в конец, не вввстретив препятствий. Язвы пппоказывают нам то, что мы дддолжны преодолеть в себе. Как только мы ссделаем это, язвы исчезнут.

– Если так, почему ты до сих пор здесь? Не хватило пяти лет на все грехи?

– Я дддумал об этом, Майкл. Все время дддумал, а когда встретил вас – ппонял. Мы должны покаяться дддруг перед ддругом.

– Что за бред!