Пустошь

Сегодня я услышала это слово второй раз в жизни, но оно приводит меня в ужас. В голове проносятся сотни образов: ластик стирает со страницы текст, точно его никогда не существовало; Деклан уничтожает данные на аку-планшете.

Какими бы ни были подробности, я не сомневаюсь, что удаление не сулит Итану ничего хорошего.

Какая-то часть его навсегда исчезнет.

* * *

Той же ночью, когда все возвращаются в сэйв и застывают – глаза пустые, тела неподвижные, – я отправляюсь проведать Деклана.

– Я же велел тебе больше не приходить – это слишком опасно, – говорит он, но все равно впускает меня.

Единственный источник света – аку-планшет. Маленькое устройство лежит на спальном мешке посреди комнаты, излучая холодное призрачное сияние – настолько жуткое, что я предпочла бы оказаться в полной темноте. Деклан сидит на корточках, опустив голову и зажав руки между колен. Черные кудри падают на лоб. Деклан зевает и потягивается. А он красивый…

Нельзя мне так о нем думать!

Деклан – мой пропуск на волю, не более.

Сделаю вид, будто он не единственный парень с живым взглядом, которого мне доводилось видеть в «Пустоши».

– Они все спят, – говорю я.

– Разве это сон? – пренебрежительно фыркает Деклан.

Нет. Наверное, нет. Но я отказываюсь называть Итана, Эйприл и Джереми тем, чем они на самом деле являются – оболочками. Трупами, которые дышат и двигаются, однако не способны ни думать, ни действовать самостоятельно. Еще недавно я тоже не могла управлять собственным телом и все время недоумевала – почему. Но мне хотя бы оставались мысли.

– Что ты вообще здесь делаешь? – продолжает Деклан. – Или ты изучила их привычки настолько хорошо, что можешь предугадать, когда они вернуться? В полночь геймеры любят немного расслабиться и дать выход агрессии. Не хочу, чтобы твой парень снова нас застукал.

Его голос звучит как-то странно; не могу понять почему.

– Ты знаешь? – еле слышно спрашиваю я.

Деклан кивает. Конечно, знает. Не удивлюсь, если в арсенале у него имеется хитроумное устройство, с помощью которого он видит и слышит все, что я делаю.

При этой мысли я нервно меняю позу.

– Если мы оба в опасности, почему ты открыл дверь прежде, чем я спустилась по ступенькам? Откуда тебе знать, что это я?

Деклан поднимает голову. На лице у него уже знакомое мне насмешливое выражение – оно подергивает легкой улыбкой его губы, светится в темно-серых глазах.

– Я узнал тебя по запаху. Такого мыла в Провинциях не продают уже несколько десятилетий.

Я скрещиваю руки на груди, а он продолжает:

– Еще ты подволакиваешь правую ногу. Еще…

– Что такое удаление? – выпаливаю я. Не желаю слушать ни о марке мыла, которым я пользуюсь, ни о застарелой ране на ноге – год назад меня пырнули в правую икру куском ржавого железа. – Мне нужно знать.

С лицом Деклана происходит нечто странное: такое впечатление, будто с него начисто стерли все чувства.

– Твоя девица хочет тебя удалить?

Терпеть не могу, когда Деклан называет Оливию моей девицей, и он прекрасно об этом знает. Однако на сей раз я не возражаю.

– Речь об Итане. Его собираются удалить.

Я жду, что Деклан снова начнет насмехаться над моим другом, но этого не происходит. Нахмурив брови, он встает с пола и принимается мерить шагами комнату – взад-вперед, взад-вперед, – пока у меня не начинает кружиться голова. Я прислоняюсь к стене и жду ответа.

– Ну? – не выдерживаю я наконец.

– Его отсоединят от геймера.

Если бы голос у Деклана не прерывался, я бы решила, что отсоединение – это хорошо. Возможно, Итана освободят и дадут ему шанс на нормальную жизнь вне игры. Однако Деклан щиплет себя за переносицу, глядя в покрытый плесенью потолок, и голос у него дрожит.

– Он умрет, – говорю я.

Деклан снова принимается ходить по комнате. Я наблюдаю за ним. В горле у меня такой тугой комок, что трудно дышать. Наконец Деклан встречается со мной взглядом. Не ожидала, что когда-нибудь увижу в его глазах что-нибудь, кроме цинизма. Тем более – жалость и боль.

– Да, – произносит он. – Итан умрет.

– Как? – еле слышно спрашиваю я.

– Потом, Вертью. Объясню потом.

Ну уж нет. Я этого так не оставлю. Особенно теперь, когда знаю, что Итану осталось жить не больше месяца.

– Нет. Я должна узнать сейчас.

Деклан сощуривает на меня глаза. Вид у него изможденный, и я не удивляюсь, когда он говорит:

– Не сегодня. Я еле на ногах…

– Что? Еле на ногах стоишь? Интересно, чем же ты занимаешься, пока я целыми днями хожу в набеги и меня тошнит от жары и усталости? Чем ты занимаешься, пока меня заставляют обнимать парня с пустыми глазами только потому, что наши геймеры влюблены друг в друга? Не понимаю я твоего мира!

Я вся дрожу.

– Я сам его не понимаю.

Я сползаю по стене, закусываю губу и как можно крепче обхватываю себя руками.

– Что случилось? – Спрашиваю я. – Почему этот мир стал таким?

И Деклан объясняет мне – почему. Его рассказ будет терзать мое воображение еще много дней, месяцев, а то и лет.

– В нашей стране было две гражданских войны. Первая – в 2036-м. Тогда Теннесси, где мы сейчас находимся, и еще один штат, Техас, подняли восстание. Вторую войну развязали в 2110-м три других штата.