Пустой трон

Эрдвульф. Все взоры в зале обратились на него, и я ощутил, как мятеж зреет среди олдерменов. Эрдвульф – не один из них, это выскочка, который местом начальника ближней дружины обязан сестре Эдит, делящей с Этельредом ложе. Я почти ожидал увидеть ее на витане, возможно в роли сиделки Этельреда, но ей хватило ума оставаться в тени. Или кто-то мудрый ей подсказал.

Тут прелат обнародовал свой сюрприз, и пасть змеи открылась, показав длинные изогнутые клыки.

– Господин Этельред почитает за благо, чтобы его дочь вышла замуж за Эрдвульфа, – объявил он.

По залу прокатился вздох, потом ропот, и снова наступила тишина. Люди хмурились, скорее озадаченно, чем возмущенно. Женившись на Эльфинн, Эрдвульф войдет в семью Этельреда. Пусть сам он будет не из знатного рода, зато королевскую кровь его супруги никто не поставит под сомнение. Эльфинн – внучка короля Альфреда, племянница короля Эдуарда. Раздвинутые бедра сестры принесли Эрдвульфу командование дружиной, а теперь Эльфинн разведет ноги, чтобы он взобрался еще выше. Умно. Кое-кто порывался взять слово, но голоса тонули в рокоте большого зала. Затем произошла еще одна неожиданность – заговорил сам Этельред.

– Мне угодно… – начал он, потом остановился перевести дух. Голос его был слаб, и люди в зале зашикали, чтобы расслышать. – Мне угодно, – снова заговорил Этельред, сбивчиво и невнятно, – чтобы моя дочь Эльфинн вышла за лорда Эрдвульфа.

«Лорда? – подумал я. – Лорда Эрдвульфа?» Я изумленно смотрел на Этельреда. Тот вроде как улыбался. Я перевел взгляд на Этельхельма. Что выигрывает Уэссекс от этого брака? Быть может, это ради того, чтобы ни один мерсийский олдермен не смог, женившись на Эльфинн, унаследовать власть Этельреда, и тем самым Эдуарду будет открыт путь к трону? Но что удержит самого Эрдвульфа от узурпации? И тем не менее Этельхельм одобрительно кивал и улыбался, а потом пересек зал и заключил Эрдвульфа в объятия. Более открытого знака быть не могло – король Эдуард Уэссекский желает, чтобы его племянница сочеталась браком с Эрдвульфом. Но почему?

Мимо прошел отец Пенда, направляясь к двери. Он глянул на меня, и Осферт напрягся, ожидая от молодого священника очередных обвинений, но Пенда не сбавил шага.

– Ступай за попом, – велел я сыну.

– Что?

– Он пошел отлить. Иди и помочись рядом с ним. Давай!

– Я не хочу…

– Ступай и отлей!

Утред ушел, а я наблюдал, как Этельхельм возводит Эрдвульфа на помост. Последний выглядел красивым, уверенным в себе и сильным. Он опустился на колени перед Этельредом, который простер руку. Эрдвульф поцеловал ее, повелитель Мерсии сказал что-то, но слишком тихо, чтобы мы могли расслышать. Епископ Вульфхерд склонился, внемля, затем распрямился и обратился к залу:

– Господину Этельреду угодно, чтобы его дочь вышла замуж в день праздника святого Этельвольда.

Кто-то из священников затопал ногами, остальной зал подхватил.

– Когда День святого Этельвольда? – спросил я у Осферта.

– Этельвольдов два, – педантично ответил тот. – И тебе следует знать, что оба они родились под Беббанбургом.

– Когда? – рявкнул я.

– Ближайший будет через три дня, господин. А день поминовения епископа Этельвольда отмечался в прошлом месяце.

Три дня? Слишком скоро, чтобы Этельфлэд успела вмешаться. Ее дочь Эльфинн выйдет замуж за врага прежде, чем она узнает об этом. Сей враг до сих пор стоял на коленях перед Этельредом, а витан провозглашал ему здравицы. Несколько минут назад совет презирал Эрдвульфа по причине его низкого происхождения, но теперь все уловили, откуда дует ветер, причем крепкий. Ветер дул с юга, из Уэссекса. Во всяком случае, Эрдвульф был мерсийцем, и тем самым Мерсия хотя бы избежит постыдной необходимости упрашивать какого-то западного сакса править ею.

Тут вернулся сын, наклонился к моему уху и зашептал. И я наконец выяснил, почему Этельхельм одобряет этот брак и с какой целью меня пригласили на витан. Мне следовало догадаться. Этот совет определял не будущее Мерсии, но судьбу королей.

Я сказал Утреду, что надо делать, потом встал. Встал медленно и с трудом, позволив страданиям отразиться на моем лице.

– Олдермены! – воззвал я, и это было весьма больно. – Олдермены!

Меня разрывало на части. Все в комнате понимали, что произойдет, а Этельхельм и епископ боялись этого, поэтому пытались заткнуть мне рот лестью. Теперь они видели, что лесть не помогла, потому что я собрался высказать возражения, заявить, что Этельфлэд имеет право влиять на судьбу дочери. Я собирался бросить вызов Этельреду и Этельхельму, и те теперь молча ждали этого вызова. Этельред смотрел на меня, Этельхельм тоже. Рот Вульфхерда приоткрылся.

Но к их облегчению, я не сказал ни слова. Я просто рухнул на пол.

* * *

Началась суматоха. Я трясся и стонал. Люди опускались рядом со мной на колени, а Финан кричал, призывая освободить мне место. А еще звал моего сына прийти ко мне, но Утред ушел, исполняя мой приказ. Сквозь толпу протолкался отец Пенда. Завидев меня сокрушенным, он громогласно возвестил, что это праведный гнев Господа. От такого заявления даже Вульфхерд нахмурился.

– Замолчи! – приказал епископ.