Пустой

Динистрио отличный собеседник и кавалер, с таким не страшно должно быть идти и ко дну морскому, и в самое горячее место пожара. Огилт радость распирает изнутри, что она встретила кого-то подобного. И сердце его явно пустует, она прекрасно справится с тем, чтобы стать центром его.

– Ты умеешь рисовать? – девушка скачет с темы на тему, интересуясь всем подряд. Юноша неуверенно кивает в ответ, – тогда принеси в следующий раз бумагу. И что-то, чем рисуют, уголь!

– Завтра?

– Да-да, завтра! – как хорошо, что у Яроста ближайшее время есть право не выходить на пост охранника, и без него достаточно рабочих рук. «Ненужных» временно работников отпускают заниматься своими делами, но, конечно, в последствии они сменяют работающих до этого. – А сейчас проводи меня до дома, а то мы засиделись здесь с тобой!

И в действительности прошла пара часов, пока они сидят и бродят около пня, обсуждая то небо, то время, то сладости. Темень ещё не собирается наступать, солнце высоко, но кто знает, как далеко живёт темноволосая, вдруг на дорогу туда нужно потратить немалое количество времени.

Они двигаются вглубь леса. Признаться, мечник не заглядывал чащу, в которую его уверенно ведёт девушка. Он не перестаёт оглядываться по сторонам, запоминая дорогу обратно.

– Постой, мне стоит оставить метки, по которым я смог бы вернуться обратно, – Динистрио достаёт из ножен ксифос, ближе подходя к широкому дереву. Немного жаль ранить дерево, так ещё и делать это ровным лезвием Солитюд, но это необходимость, так что простительно. Парень быстро вырезает на стволе понятную ему метку и кивает спутнице, давая понять, что он готов двигаться дальше.

По дороге таких знаков делается ещё много. Чем больше, тем Ярост больше хмурится, недовольным тем, что ему приходится это делать. Всё же он слишком любит природу, ему неприятна мысль быть тем, кто вредит ей. А именно это он сейчас и делает. Однако ему стоит уделить больше внимание тому, чтобы запомнить окружающую местность, нужно ведь легко в ней ориентироваться. Ему в прошлом отец часто повторял о том, как важен навык хождения по лесу. Мало ли когда он забредёт туда – специально ли, случайно ли, – нужно уметь оттуда выбраться. И мужчина объяснял основы своему ребёнку: рассказывал, как определять стороны света, какие знаки искать на деревьях, земле, в какую сторону двигаться, чем питаться в моменты голода. Это полезные навыки выживания для каждого.

Вдалеке начал виднеться старый небольшой домик. Он был явно заброшенным. Такой отлично подойдёт детей пугать – напридумывают себе ужасов, связанных с этой постройкой, и будут по всему городу слухи распространять. Действительно жуткое место для того, чтобы кто-то в нём жил. Особенно юная и красивая девушка. Возможно, внутри будет более уютно?

Вокруг было много молодых елей с ярко-зелёной мягкой хвоей, которая приятна на ощупь. Около домика самих деревьев не было, зато произрастали многочисленные цветки. Много было синего цвета.

– Прямо как твои глаза, – Огилт подмигнула юноше и, оправив своё платье, ускорила шаг. Подойдя к хлипкой дверце тёмного оттенка, она добродушно показала на неё руками и склонилась в небольшом шуточном поклоне, изображая гостеприимную хозяйку, приглашающую гостя внутрь.

– И ты здесь живёшь..? – голубые глаза удивлённо смотрели то на одну стену, то на другую, не понимая, как в подобном помещении можно не жить – просто находиться. На потолке и в углах было много паутины, а на ней – пауков. Пол был дырявым, влажным, а оттого скользким и опасным. Доски трещали, когда чья-либо нога на них наступала. Мечник разумно опасался, что любая из них может не выдержать и либо он, либо Огилт проваляться вниз.

На подоконнике с целыми – к удивлению – окнами, покрытыми пылью и грязью, стояли разбитые горшки с давно увядшими цветками. Видимо, у хозяев были красивые ростки в доме, придающие уюта, но сейчас ни от них, ни от уюта не осталось и следа.

Двери в другие помещения отсутствовали. Из коридора видна, видимо, кухня. Так как там валяется на полу практически раздробленный в щепки круглый стол, к стене прикреплён железный помятый умывальник, покрытый пылью и паутиной. Без дверей висят многочисленные ящики, некоторые из которых ещё и без дна, а внутри «уцелевших» зелёный хлеб, какие тёмные крупы в дырявых мешках.

С другой стороны коридора виден покрытый абсолютно чистой белоснежной тканью диван. Из-за этого он выглядит единственным предметом, пригодным для использования. Вокруг царит беспорядок: лежит разбросанный мусор, кучи грязи и песка, по стенам ползают муравьи, висят пустые подсвечники, на потолке зияет дыра с человеческую голову, через которую проникает солнечный свет, освещающий всё, до чего он может достать. Около проёма выглядывает пыльный зеленоватого тона сундук; видимо, там хранились сокровища прошлых владельцев разваливающейся хижины. Здание было одноэтажным, помимо «коридора», «комнаты отдыха» и «кухни» ничего больше нет.