Пустая страница

– Ты же знаешь, что у тебя есть семья, которая поможет выбраться даже из самого глубокого колодца?

Глубокий колодец – идеальное описание того, где я сейчас нахожусь. И я сама в него забралась. Дура.

– Знаю, – говорю я, смаргивая слезы. – Мне пора, передай маме, что я тоже скучаю и скоро вернусь.

– Хорошо. Если что мы можем подключить Деклана.

– Не стоит. Пока.

– Пока.

Откладываю трубку и роняю голову на стол. Я как будто снова стою на перепутье. Пока домой, к маме, я вернуться не могу. И здесь оставаться тоже не стоит. Поеду дальше. Посмотрим, что мне принесёт новый город, новый день и новые люди.

Вот только мне и этот город нравится, со всеми его жителями, со сплетнями и прочим. Скайвилль – интересное место. Легкое и непринужденное, такое, как я и искала.

Немногим позже отправляюсь в комнату и, забравшись с ногами на кровать, открываю дневник. Листаю до пустой страницы и решаюсь записать тот день, разложить всё по полочкам, возможно, так я смогу хоть немного успокоиться? Дневник всегда помогал мне и, возможно, из-за того, что я не вписала самый большой ужас моей жизни, именно из-за этого он преследует меня, не дает спокойно жить? Да как можно жить спокойно после такого? Я повинна…

"Тринадцатое февраля.

В этот день на работе у Николауса была очередная вечеринка, и я, естественно, должна была идти с ним. Моя задача на подобного рода мероприятиях состояла в том, чтобы мозолить людям глаза и заговаривать зубы, поддерживать Ника и улыбаться, так, словно мне нравится там находиться. В тот день с утра пораньше я съездила в ателье и забрала длинное вечернее платье. Оно было прекрасным. Элегантное черное с тонкими бретельками. На платье не было ни единого украшения или оборки, оно было идеально ровным. Глубокий черный цвет, кажется, поглощал свет. От одеяния невозможно было отвести взгляд. Я радовалась платью, это чистая правда, ведь только на приёмы я могла одеться во что-то женственное и притягательное. Облачившись в красивый наряд, я сделала макияж и высокую прическу. Ник оценил. Он дважды оценил это ещё до выхода в свет. Я не протестовала, но и особого удовольствия не получила. Мы не ругались, он не высказывал своё недовольство, и вроде как, был нежен, но мне эта нежность уже была противна. В итоге, когда я поправила прическу и смазанную губную помаду, мы отправились в один из самых дорогих ресторанов города. Всё помещение было выкуплено ещё три месяца назад. Оказавшись внутри, я чувствовала мужские взгляды, которые пожирали меня, раздевали и делали всё, что может вообразить их мозг. Вечеринка сопровождалась витиеватыми тостами и взрывами аплодисментов. Всё шло замечательно, вплоть до того момента, когда я отправилась в дамскую комнату…"

Стук в дверь отвлекает меня от написания, и я, откинув дневник на кровать, замечаю, что у меня дрожат руки. Я словно снова оказалась там, в том проклятом туалете.

Поднимаюсь с кровати и иду к входной двери. Не успеваю выглянуть в окно, как слышу голос Шайлы.

– Кайла, открывай быстрее.

Распахиваю дверь, и внутрь дома Дориана, словно бабочки, влетают три неразлучные подруги. Они без приглашения или позволения проходят в кухню и занимают уже насиженные ими ранее места.

Одновременно, словно репетировали, оборачиваются ко мне и хором говорят:

– Рассказывай.

– И вам привет. Что рассказывать?

– Ну же, не томи, – говорит Дутти и, как муха, потирает свои морщинистые руки.

– Давай-давай, мы знаем про ваше совместное мини-путешествие, а ещё там ведь была Рене. О-о-о, это обещает быть незабываемым, – тараторит Шайла.

– Секс был? – спрашивает Олли.