Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7

Невидимый монстр вторгается в мое тело с острой болью – как будто мне воткнули в глаза по стеклянному осколку. Во мне вспухает чувство стыда. Я лечу сквозь вселенную. Я лечу между звезд. Необычный красный шум нарушает мои мозговые волны. Нет звуков. Целую вечность не было звуков. Море ядовитых насекомых. От яда в крови я брежу. Парализованный, я вдруг обнаруживаю вокруг себя множество телеэкранов. Целый лабиринт экранов, из которого нет выхода, и все они показывают, как я убиваю людей. Прекратите! Не хочу это видеть! Не показывайте мне мои грехи в такой холодной манере! Но мои крики тщетны. Мне показывают новые и новые грехи, их ряд почти бесконечен. Тяжесть грехов раздавливает меня. Мысли выбрызгиваются из головы и распадаются. Плоть взрывается. Взрывается, как попкорн.

Я внезапно осознаю.

Это конец. Мой конец.

Теперь я смогу с ней встретиться?

Смогу встретиться с Марией?

Я открываю полог этого почерневшего мира. Потом еще один полог. И еще один. С каждым очередным открытым пологом эта комната становится все темнее. Окруженный тьмой, я продолжаю убивать себя. Меня убивает бред, который я даже не распознаю как бред.

Однако звезды продолжают вращаться, и мое поле зрения тоже.

Где я?

На этот раз я падаю в бездонную яму. Падаю и падаю. Да какая же тут глубина? Кто эту яму выкопал? Она настолько глубока, что здесь я смог бы похоронить все трупы, какие создал. Сколько я ни падаю, дна не достигаю. Не могу достичь. Не могу.

Однако вечность спустя я все же долетаю.

Во время долгого падения мое тело ускорялось. Теперь оно ударяется о голую землю и снова взрывается.

Удар.

Оно превращается в ошметки плоти

Но тут же я воскресаю и снова начинаю падать. После вечности падения я долетаю до дна и взрываюсь на ошметки.

Это повторяется еще и еще.

Удар. Удар.

Удар. Удар. Удар.

Этот звук раз за разом повторяется у меня в голове, и вдруг я прихожу в себя.

– Ах.

Я стою посреди одного из самых оживленных мест Японии, Икэбукуро. Я весь в крови и держу сломанную бензопилу.

Но сейчас, когда я вернулся, вокруг меня нет воздуха. Нет, дышать я могу, но не хватает чего-то важного. Чего-то недостает.

А, понял!

Нет людей.

Я слышу лишь тишину. Отсутствие того, что должно быть, превратило город в руины.

Мне словно что-то прожигает грудь; я издаю дикий вопль. Я сделал то, что невозможно отменить! Я сделал то, что невозможно отменить! На языке расплывается вкус отчаяния. Он похож на вкус мокроты. Не в силах это вынести, я бегаю по безмолвному городу. Большие улицы, всегда такие оживленные, пусты. Город брошен – оставлен людьми. Это так нелепо. Гораздо проще было бы это принять, если бы все вокруг просто исчезло и стало черным.

Я ношусь, пока не выматываюсь полностью. Прислоняюсь к брошенной машине посреди пятистороннего перекрестка.

– Ххаа… ххаа… ххаа…

Я пытаюсь восстановить дыхалку, а покинутый город буквально набрасывается на меня. Он прыгает мне прямо в глаза и говорит:

В_с_е___л_ю_д_и___и_с_ч_е_з_л_и.

– …Ха. Ха-ха.

У меня получилось.

Я дотянул до конца света.

Безусловно, я не убил всех до единого людей на планете, но непрерывные убийства не дали мне стать счастливым. И это, по сути, лишило сил «Ущербное блаженство», создающее мир, где все счастливы.

Наконец-то мне удалось добиться того, что «Ущербное блаженство» на мне не сработало.

– Получилось… получилось!..

Благодаря этому достижению –

_Я___б_о_л_ь_ш_е___н_е___м_о_г_у___п_о_з_в_о_л_и_т_ь___с_е_б_е___н_а_с_л_а_ж_д_а_т_ь_с_я___ф_а_л_ь_ш_и_в_ы_м___с_ч_а_с_т_ь_е_м.

Даже «шкатулка» не спасет меня теперь от всепоглощающего отчаяния.

– Ааааааа!!!

От восторга меня чуть не вырвало. В радостном отчаянии меня охватывает желание танцевать и выдавить себе глаза. Слезы и сопли растекаются по всему лицу. Сам того не сознавая, я луплю себя по ногам, пока они не распухают.

_Я___о_д_и_н___в___э_т_о_м___м_и_р_е.

124612-й раз

Несмотря на то, что я достиг своей цели, мне не удается встретиться с Марией. Я прихожу в себя в своем классе утром дня фестиваля.

Конечно, в классе никого нет. И с того раза, когда исчезла Коконе, я не держу в руке флейту.

Я брожу по школе. Все исчезли в самый разгар подготовки к фестивалю, и выглядит всё жутко неестественно; я как будто гуляю по диораме. Не слышно звуков шагов, кроме моих. Отсутствие жизни такое полное, что тут даже призраки не могут водиться.

Я тщательно осматриваю школу, точно сверяясь с каким-то списком.

Ни души.

Где бы я ни смотрел – ни души.

Когда мне приходилось сосредотачиваться на убийствах, время не имело значения; оно ускорялось, и день казался коротким, как разогрев миски быстрой лапши. Но сейчас, когда вокруг никого нет, время изменило форму, точно оборотень, оно тянется и тянется. Я потерял чувство времени; минута кажется часом.