Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 5

Рядом с ней и с ДАЙЕЙ стоит КОКОНЕ КИРИНО. У нее обеспокоенное выражение лица.

Ванная комната

Со слезами на глазах МИЮКИ продолжает набирать текст. Камера наплывает на дисплей мобильника. «Помоги, Дай-кун!» МИЮКИ нажимает на кнопку. «Сообщение отправлено».

♦♦♦ Дайя Омине – 9 сентября, среда, 08.10 ♦♦♦

Если бы кто-нибудь захотел снять фильм о моей жизни, он бы сразу обнаружил, что нет смысла ждать, пока сам собой напишется новый сценарий; история моих попыток прыгнуть выше головы, конечно, оригинальна, но зритель вряд ли ее хорошо примет. Такие темы, как «шкатулки» и «О», чересчур сложны для среднестатистического посетителя кинотеатра.

Если что-то и может привлечь внимание зрителей, так это моя прошлая любовная жизнь. А, но если так, им придется прикрутить хэппи-энд. Допустим, я умираю от неизлечимой болезни; Кири вынуждена примириться с моей смертью и продолжает жить. Как вам такая концовка? Несколько десятков лет назад это был бы хит.

К сожалению, в реальности я не умер. Жизнь продолжается даже после того, как трагедии оставляют в душах неизлечимые шрамы.

История Дайи Омине давно уже завершилась.

Занавес опущен.

Поэтому я должен закончить все, что еще осталось от моей человеческой жизни.

Для этого я пришел в школу.

– Эй, Кадзу-кун… почему бы тебе просто не признаться, что ты очарован моей красотой?

– Пришла пора открыть ей глаза, Хосии! «Нет. Я смотрел на тебя исключительно потому, что принял тебя за гигантскую навозную муху».

Перед началом уроков Кири и Харуаки дурачатся в своей обычной манере.

Я пытаюсь вклиниться, сидя за партой.

– Я всегда использовал выражение «жажда крови», не особо задумываясь над его значением, но благодаря тебе, Кири, я наконец понял его истинный смысл. Я никогда больше не использую его неправильно. Спасибо.

– Э? Аа, это мое сияние заставило тебя понять, что ты не в силах вынести собственной убогости, и ты жаждешь собственной крови? Отлично!

Насквозь фальшивый разговор. Все равно что пытаться воспроизвести популярную песенку, просто глядя в ноты.

Больно смотреть, как они продолжают и продолжают все в той же фальшивой манере.

Я исчез, и надолго. Более того, я заполучил «шкатулку» и изменился. Некоторые из нашего класса вполне могли видеть те кадры из Синдзюку и узнать меня в главной роли. И вот под конец летних каникул я вдруг ни с того ни с сего возвращаюсь. Для меня просто невозможно всего за один день влиться в нормальную школьную жизнь.

От теплой атмосферы, которой так жаждала Кири, не осталось и следа. Еще одно доказательство этому – некоторые из девушек ее явно избегают.

Вероятнее всего, обычная школьная жизнь развалилась бы независимо от того, пришел бы я или нет. Появление Марии Отонаси и различные «шкатулки», в которые вляпывался Кадзуки Хосино, делали в ней маленькие, еле заметные трещинки. Кадзу все равно сумел бы сохранить мир, если бы захотел, – но теперь, когда он превзошел «Игру бездельников», он не будет больше заниматься такой бессмыслицей.

Фальшивая повседневная жизнь подходит к концу.

И я нанесу ей последний удар.

Вчера я взял под контроль несколько десятков учеников. Школа станет отправной точкой в моем плане.

Если все, что затрагивает «шкатулка», «искажается», то я «искажу» весь мир.

В своем мобильнике я набираю сообщение некоей убийце. Один из учеников, уже подчиненных мной, дал мне ее координаты.

«Это Дайя Омине. Я хочу поговорить, давай встретимся на крыше школы на большой перемене. Дверь будет открыта».

Председатель студсовета Ироха Синдо согласилась на мою просьбу. Сейчас большая перемена, и она поднялась на крышу.

– Давно не виделись, Омине-кун. Хмм? А, неправильно сказала. Полагаю, мы вообще впервые общаемся по-настоящему? – говорит она. – Ты не мог выбрать более подходящее место для своих признаний? Я здесь страшно потею.

Я ожидал, что она все еще отходит от «Игры бездельников», но… у этой девушки хватает смелости общаться с человеком, который был ее противником в смертельной схватке. Такая она, Ироха Синдо.

Это лишь говорит в пользу моего решения вызвать ее.

– Ты помнишь, как убивала меня, верно?

От моего прямого вопроса ее глаза на долю секунды расширяются, но она тут же отшучивается:

– Ты выглядишь чертовски живым, если тебя интересует мое мнение!

– Похоже, ты помнишь.

Синдо поджимает губы и скребет в затылке. Может, она и кажется спокойной, но именно кажется. Одного взгляда на ее лицо достаточно, чтобы понять: она притворяется.

– Что ж, позволь мне подпитать твою плохую память. Ты, думаю, достаточно умна, чтобы понимать: то, что было, – не сон и не галлюцинация. Но, полагаю, помнишь ты не все. Ты помнишь, кто был виновником всего, что случилось?

Синдо, чуть поколебавшись, надменно отвечает:

– …Камиути, да?

– Правильно. А раз ты это помнишь, уверен, ты наверняка думала, каким образом Кодаю Камиути удалось сделать такое, – говорю я. А затем произношу некое слово. – У него была «шкатулка».

Синдо ждет, что я продолжу. Однако я держу рот на замке; уверен, я сказал достаточно.

Видя, что я молчу, она скребет в затылке.