Пустая шкатулка и нулевая Мария. Книга 1

…мое тело стремительно заполняет холодная пустота, она поглощает меня всего, без остатка…

Но я просыпаюсь. Все еще очень холодно, поэтому я, лежа в кровати, сворачиваюсь в клубок и дрожу.

Меня убили.

Вот уже неизвестно в который раз наступает второе марта.

Да, я погиб, но в «Комнате удаления» ничего не поменялось. Как только я это понял, внутри меня опять разрослась пустота, и холод ее не отступал.

Но оставаться дома с этим чувством было бы слишком тошно, поэтому я, кое-как позавтракав, пошел в школу.

На улице привычно пасмурно, а завтра, как и всегда, польет дождь. Интересно, когда в последний раз показывалось солнце?

В классе пусто — ну да, я ведь пришел на час раньше.

И тут я задумался: а зачем вообще пришел? И сколько уже раз «Комната» повторялась (и повторяется опять), так, может, надо в принципе не ходить и так противостоять повторам?

Но нет… я все-таки хожу. Да, хожу. Если не болею, обязательно иду в школу — это часть моей обычной жизни. Мне и в голову не придет что-то в ней менять. Буду беречь свою обычную жизнь, чего бы мне это ни стоило. В этом я более чем уверен.

А, теперь ясно: наверное, именно поэтому я все еще здесь. Не знаю, почему я так решил, буквально ни с чего, но чувствую, что прав.

Я вышел на середину класса и в обуви залез на чью-то парту. Прости за это, кто бы ты ни был. Теперь я не помню ни твоего имени, ни твоей внешности, но прости. Правда прости.

Забравшись на парту, я огляделся, хотя не особо надеялся, что с высоты что-нибудь замечу и вообще что-то изменится. В полумраке класса по-прежнему никого не было.

В классе пусто.

Никого.

— Как холодно…

Я обхватил себя руками.

Вдруг заскрипела дверь — вошедший увидел, как я, скукожившись, стою на парте, и застыл.

— Ты чего творишь, Кадзу?.. — Дайя смотрел на меня испуганно.

Теперь я мог выдохнуть.

— А, да так, расслабься… — пробормотал я и слез с парты.

Дайя не сводил с меня напряженного взгляда.

— Да ладно, Дайя, как тебя увидел — сразу полегчало.

— Ну здорово…

— Ведь ты настоящий Дайя.

— Гм, Кадзу… ты меня пугаешь…

— Но хоть ты и настоящий, вся эта жизнь — подделка. Мне нечего тебе сказать, ведь следующий Дайя не будет знать меня нынешнего. Ты как будто внутри телевизора: я тебя знаю, а ты меня — нет. А если так, может, ты здесь и вовсе отсутствуешь?

Поэтому класс такой пустой.

Точно никого?

— А…

Нет, неверное…

Кое-кто здесь все-таки есть.

Кое-кто все-таки найдет, что мне сказать. И она будет со мной, пока я помню.

Ну да, точно. В «Комнате удаления» нас всегда двое. Все то время в «Комнате», похожей на камеру, стены которой давят со всех сторон и откуда нет выхода — да мы его и не искали, — есть только мы двое. Все это время мы провели вместе. Я этого не замечал, поскольку она всегда считала меня своим врагом, но теперь ясно вижу…

Я сяду на свое место.

А она сядет рядом.

С ума сойти… Стоит только представить, как она садится рядом, так сразу становится легче. Да и какая разница, что она меня убила?

…ну и что?

Что? Что теперь? Не знаю. Не понимаю, что чувствую. Мне опять холодно, очень холодно. Я замерзаю изнутри, температура тела опускается до нуля, я леденею. Больно. Не могу пошевелиться…

— Ая Отонаси. Приятно познакомиться.

Новенькая и правда вела себя как новенькая, даже смущенно улыбнулась.

— Это еще что?..

Я не мог сообразить.

Хотя нет, кажется, понял…

«Не сказать, что не действует, — еще как действует. Если бы я сдалась, прекратила вспоминать, „Комната“ затянула бы и меня. Я бы постоянно повторяла одно и то же, как и все остальные. Вспоминать каждый раз сложно — все равно что держать на голове кружку с водой», — прозвучало у меня в голове.

Наверное, когда-то я от нее это слышал.

Я поднял взгляд на девушку, стоявшую за кафедрой. Да, это ее черты, но это не она.

Разве она — Ая Отонаси?

Нет, быть не может! Ведь Отонаси бы не сдалась.

Даже спустя двадцать тысяч «переходов в школу», даже узнав, что я невиновен и что все ее попытки вывести меня на чистую воду были зря, — не сдалась бы! Нет! Никогда!

Сдаваться… просто не про нее.

Хотя половину моих одноклассников уже удалили, новенькую все равно забросали вопросами, и она отвечала просто, коротко, но точно. От обычного ее безразличия не осталось и следа.

Она вела себя как обычная новенькая.

Но такого просто не быть может… Это ложь. Ложь. Все вокруг ложь, вы все — подделки. Ну а Отонаси… тоже фальшивка?

Но так…

Так…

— …нельзя!

Пусть остальные решат, что можно, но я говорю: нельзя!

Я не дам Отонаси превратиться в подделку!

— Что такое, Хосино?.. — спросил учитель Кокубо.

Что такое, спрашиваете? А, ну да, я же внезапно вскочил с места.

Я повернулся к Моги — она вместе с остальными смотрела на меня во все глаза, боясь шелохнуться. Как и всегда, по ней было совершенно непонятно, о чем она думала.

Даже если бы я спросил у нее: «Как считаешь, что я делаю?» — она бы не ответила, а ведь мы провели вместе столько времени. Однако наши отношения ни на йоту не изменились.

Потому что измениться они могут, только когда наступит завтрашний день.

Но Моги здесь нет.

Здесь вообще никого нет.

Поэтому… хватит с меня!

Плевать на одноклассников — все равно они забудут.