Пусть жизнь продлится ваша

Из письма:

«Дорогая Наталья Ивановна, здравствуйте! Сегодня исполняется дата смерти моей сестры, которая работала судьей и приговорила по тяжкому обвинению одного человека к смерти. Это было еще до моратория на применение смертной казни. Случай этот оставил неизгладимый след в моей жизни и в моей душе, и о нем я хочу Вам рассказать.

Моя мама умерла давно, при родах, рожая меня. Воспитывала меня моя сестренка Светлана, о которой и пойдет речь в моем письме. Моя сестра заменила мне родителей. Все, что я имею и умею, всем я обязана своей сестре. Она не только меня вырастила и выучила, она всегда любила меня как собственную дочь и даже не вышла замуж ради моего покоя и счастья. Все, о чем я расскажу, случилось очень давно, я уже нынче пенсионерка. Но в памяти моей все сохранилось четко и ясно, как будто это было только вчера. Как-то раз, уже поздно вечером, к нам позвонила в дверь старая женщина. Сестра открыла ей дверь, и я услышала весь их разговор. Женщина плакала и умоляла мою сестру не приговаривать ее сына к расстрелу. Как я поняла, на следующий день над ним должен был состояться суд. Сперва сестра выпроваживала незваную гостью, говоря ей, что если та не уйдет, то она должна будет вызвать милицию. Потом она уговаривала эту старуху уйти, говоря ей, что не имеет права общаться с ней накануне суда. Продолжалось это долго, и в конце концов гостья ушла. А моя сестра пила валерьянку. Она сильно разнервничалась и, ходя по кухне, выкрикивала вслух, что ее решение не влияет на ход событий. Все давно решено, еще до суда, и ей дали четкое указание свыше приговорить человека к расстрелу. Это я поняла из обрывков ее фраз, и я видела, что ей было жалко ту женщину, мать расстрельного человека.

Через пару дней после суда к нам опять заявилась та же самая старая женщина. Она уже не плакала и не заламывала руки, она была как неживая мумия, одетая в черные одежды и в черный платок. Судя по всему, она подкарауливала сестру на лестничной площадке и, когда та открывала дверь, влетела к нам в комнату, толкнув ее в спину. До сих пор лицо моей сестры в тот момент хранит моя память. Оно стало белое как бумага, и она хватала воздух открытым ртом. Было видно, что Светлана до ужаса боялась мать человека, которого она приговорила к смерти. Но женщина не тронула мою сестру, а тихим и хриплым голосом сказала: „Я знаю, что мой сын не убивал тех людей. Он был невиновен, и ты это тоже знаешь. В тебе я не нашла милосердия, и ты теперь тоже не жди его от меня. Клянусь всем, что есть святого в том и в этом мире, ты недолго переживешь моего сыночка. Твою душу, тело и дух твой я заживо отпела, и ты теперь уже на пути в иной мир. Я приду на кладбище на твою могилу и плюну на нее, как и ты плюнула на мои мольбы. И когда ты будешь умирать, меня ты вспомнишь, и даже на Божьем суде я тебя не прощу“.

В третий раз я уже видела эту женщину на кладбище, в день похорон моей любимой сестры. Она стояла и смотрела, как гроб опускался в могилу, и у нее при этом было счастливое лицо. В тот самый день, когда была отменена смертная казнь, я целый день проревела. Если бы не было тогда таких приговоров, то моя сестра до сих пор бы жила. В память о ней я прошу Вас, дорогая Наталья Ивановна, написать, как можно отчитать человека от смерти, который был заживо отпет. Я свидетель тому, как именно от этого быстро ушел из этого мира хороший человек. Пусть Ваша молитва спасет в подобном случае кого-то, и пусть этот отпетый заживо человек останется жить».