Пусть поднимется ветер (ЛП)

— При условии, что я присоединюсь к Силам Бури и разболтаю все секреты Райдена… и буду бороться на их стороне, когда они разрушают все, что я помог построить? Нет, спасибо. У меня нет никакого желания стать предателем.

— Так будь одиночкой, — возражаю я. — Вытащи нас отсюда и исчезни. У Астона получилось.

— Да, ну, у Астона было преимущество, которого нет у меня… хотя он заплатил за него кожей. — Его руки двигаются к шее, потирая горло. — Если Райден почувствует, что я его предал, он вызовет мой самоубийственный порыв.

Я не уверена, что знаю, о чем он… хотя название говорит само за себя.

Я прищурено смотрю на его шею, но не вижу никаких следов.

— Его никак нельзя убрать, — говорит он мне. — На случай, если ты планируешь что-то такое. Я даже не могу чувствовать его… если бы я не был в создании, когда Райден его производил, я бы даже не знал, что он там есть. И если я попытаюсь вмешаться в него, Райден устроит медленную смерть. Я видел такое один раз. — Он содрогается.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться своей шеи и вижу, как Гас делает тоже самое.

Я знала, что методы Райдена были жестоки, но никогда не представляла ничего подобного.

— И он заставляет делать каждого Буреносца? — спрашиваю я.

— Он не заставляет нас. Так мы показываем нашу приверженность… и эта приверженность взаимна. Мы клянемся в верности, и Райден клянется научить нас своему пути.

— Ты честно думаешь, что обучая вас делать за него грязную работу тоже самое, что жертвовать для него своей жизнью? — спрашивает Гас.

— В обмен на силу, что нам дают? Можешь поспорить, — говорит ему Буреносец. — И самоубийственный порыв сказывается и на Райдене тоже. Это истощает большую часть его силы, он может формировать только один в день.

— Сила — это все, что тебя волнует? — Я должна спросить.

Он пожимает плечами… но могу сказать, судя по его лицу, что за этим скрывается что-то еще.

— Как Райден убедил тебя поклясться ему в верности? — давлю я.

— А какая тебе разница? — рявкает он в ответ.

— Потому, что я хочу понять.

— Никто никогда не понимает.

Я жду, что он может сказать больше, но он отворачивается.

— Пустая трата времени, — говорит Гас, направляясь к лестнице.

Я едва делаю пару шагов, когда Буреносец говорит:

— Ползающий по земле убил моего отца.

Я поворачиваюсь и обнаруживаю его, вытирающего глаза, и он дважды откашливается, прежде чем может добавить:

— Он поймал моего отца на своей земле после шторма и наставил на него ружье. Я прятался неподалеку. Видел все это. Он утверждал, что мой отец был мародером… будто нас интересовало его ржавое старье. Когда мой отец попытался его успокоить, он выстрелил ему в голову. Неважно, что мой отец был тем, кто спас его поганый дом от бури. И ветер не сбил пулю в сторону.

— Мне жаль.

— Да. Все так говорят. А еще- «Хотел бы я чем-нибудь помочь». Райден был тем, кто понял. И что-то сделал. После того, как я присягнул на верность? Он вернул меня в тот дом, и мы разорвали все в клочья.

— Месть — это не правосудие, — говорит ему Гас.

— Тогда как ты объяснишь то, что избил меня? — спорит Буреносец.

— Это было заслужено, — говорит Гас, беря меня за руку. — Он просто тянет. Тянет, пока кто-нибудь не найдет нас.

— Есть кое-что получше, — говорит Буреносец. — Я также уверен, что у нас есть время, чтобы захватить вашего Западного дружка… если мы еще не сделали этого.

Неземной вой останавливает мой ответ, и скрипучее соединение ярости и разорения заползает под мою кожу.

Я слышала звук прежде… и надеялась никогда не услышать его снова.

Крик не желающей превращаться жертвы в один из Живых Штормов Райдена.

Глава 21 ВЕЙН

У Соланы идет кровь.

И сильно.

Она даже оставляет след из красных следов на каменном полу.

Я пытаюсь заставить ее остановиться, так мы можем перевязать рану. Но она утверждает, что у нас нет времени… и она права.

Даже если пароль не дает Буреносцам попадать в проход, я уверен, что они догадались, куда мы направляемся. Так что весь мой «тайный план» разлетается в тот момент. И у меня такое ощущение, что выворачивающий внутренности вопль, который только что потряс туннель, означает, что Райден создает Живой Шторм.

Я отказываюсь думать о том, кто это мог быть. Шнур кулона опекуна Одри все еще синий, таким образом, я знаю, что она в безопасности. Но Гас…

— Насколько этот проход длинен? — спрашиваю я.

— Очень длинен.

Я не могу сказать, волнуется ли Солана о Гасе… или волнуется ли она по поводу того, насколько должна облокотиться на стену для поддержки.

В конечном итоге она падает, и я едва успеваю поймать ее.

— Все хорошо, — бормочу я.

— Да, похоже.

Я опускаю ее на пол и расстегиваю мою куртку.

— Что ты делаешь?

— Нарезаю бинты. — Я достаю кинжал из ножен и отрезаю подол моей майки. — Я думал, что эта ткань помягче.

Ее рана выглядит довольно непростой, таким образом, я отрезаю еще несколько полос. Потом понимаю, что глупо носить половину рубашки, и срываю остальное.

— Классно выглядишь, — говорит Солана, указывая на мою голую грудь, выглядывающую из расстегнутой куртки.