Пусть поднимется ветер (ЛП)

— Сила боли работает не так, — влезает Астон. — У тебя не было прорыва. Это глубже. Как только ты используешь его, он станет нужен. Вот почему она смогла поглотить сломанный порыв, которым я обвил ее. — Он улыбается Солане. — Тебе было хорошо, не так ли?

— Я никогда не говорила ему делать это, — спорит Солана.

— Тебе и не нужно было. Потребность работает на инстинкте.

Он рявкает слово, разрушая ближайший Северный прежде, чем тот обвивается вокруг нее.

Порыв исчезает под кожей Соланы.

— Вот оно, — шепчет Астон. — Голод в твоих глазах, жажда этого восхитительного порыва, когда ты принимаешь его.

— Нет никакого порыва, — настаивает Солана.

Голос Астон звучит почти мечтательно, когда он шепчет:

— Да, так. Это сладкое счастье силы, смешанное с острыми ощущениями выполнения чего-то настолько неправильного, что это не может не чувствоваться хорошо. И должно быть, для тебя еще лучше держать ветер, циркулирующий под твоей кожей.

Солана пытается моргать, но я вижу, что имеет в виду Астон. Она похожа на наркомана, который просто получил щепотку действительно хорошего наркотика и не может дождаться, чтобы получить еще.

— У меня все под контролем, — обещает она мне.

— Невозможно. — Астон запутывает еще два сероватых проекта вокруг нее, и она впитывает их с небольшой дрожью.

— Как истинный наркоман, — шепчет он.

— Это несправедливо! Я не могу отослать их, не используя силу боли. Так или иначе, я в состоянии аффекта.

— О, есть и другой путь, — говорит Астон. — Но жажда ослепляет тебя. Поверь мне, милая. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Для тебя это будет плавнее, потому что ты не используешь силу постоянно… пока что. Но в конечном итоге ты не будешь даже думать о других языках. Боль будет единственными словами, которые ты будешь произносить… единственными словами, которые ты захочешь произнести.

— Вот почему ты должна уйти, — говорю я ей. — На этой миссии уже и так достаточно сумасшедших. Мне больше не надо.

— Но я тебе нужна, — говорит она, все еще играя со своим глупым браслетом. — Я — единственная, кто может провести нас в Брезендард… ты слышал Астона. Он сказал, что это невозможно.

— Это невозможно, — исправляет Астон. — Но я придумаю что-нибудь…

— Это не будет лучше, чем мой путь, — спорит Солана. — Я знаю, как найти Королевский Проход. Это путь, через который сбежал мой отец… о нем знают только члены моей семьи.

— Но откуда ты знаешь об этом? — Я должен об этом спросить.

Я не все помню в моей истории Странника Ветра, но вполне уверен, что не забыл, как Гас говорил мне, ее родители умерли, когда она была ребенком.

— Мои родители послали мне свои воспоминания, когда их убили… это отчасти как передача дара. Я не получила все. И некоторые из них я все еще не понимаю. Но детали спасения моего отца невероятно ясны. Крепость почти вся под землей в паутине тоннелей. Это защитный механизм… если кто-то вторгается, они должны будут пройти лабиринт. Но строитель также должен был гарантировать, что королевская семья не застрянет в той ловушке. Таким образом, он построил Королевский Проход, секретный путь внутрь и наружу из Брезенгарда. Его нет ни на одной из карт или проектов. Единственные люди, которые могут найти его, из королевской линии.

— Удобно озвучить это сейчас, — говорит Астон.

— Думаешь, что я бы хотела поделиться самой старой тайной своей семьи с нею? — Она указывает на Ареллу, затем снова поворачивается к Астону. — Или с ним? Я думала, что удостоверюсь, что ты, по крайней мере, оставался лояльным достаточно долго, чтобы достигнуть фундамента крепости Райдена. Но Вейну нужно доказательство сейчас, таким образом…

Она заканчивает говорить, пожимая плечами.

Астон наворачивает круги вокруг нее:

— Не могу сказать, врет ли она. Не думаю, что она настолько хороша. Но я проверил каждый дюйм той крепости, и не нашел ничего такого, что ты описываешь.

— В этом суть, — говорит Солана.

Она поворачивается ко мне, тяга к ее новой силе ушла из ее глаз и заменилась тем, что чувствуется намного более невинным.

— Я могу попасть внутрь крепости. Мы можем спасти их, Вейн. Ты просто должен мне доверять.

— В этом-то и проблема, — бормочу я. — Я не доверяю.

— И я, — говорит Арелла позади нас.

Она поднимается, шатаясь, и бредет к нам, выглядя бледной, потной и измученной.

— Разве ты не можешь слышать этого?

Я вполне уверен, что она подтверждает мою точку зрения о слишком многих психах в этой миссии. Но я напрягаюсь, чтобы послушать и…

Да. Ничего.

— Песни Южных изменились, — говорит она, притягивая ветры ближе.

Порывы дрейфуют вокруг нас, и даже Астон закрывает глаза, чтобы послушать.

— Южные обычно оплакивают изменения, — говорит Арелла. — И поют о потерях или ускользании. Но сейчас…

Шепот настолько мягкий, что я едва слышу его. Но все порывы поют вместе, объединенные единой строкой.

Подъем не вызывает сомнений и бурю впереди.

Солана смаргивает слезы:

— Они знают, что я не буду использовать силу боли против них.

Я вполне уверен, это не то обещание, которое она может сдержать. Но если ветер доверяет ей, думаю, что должен сделать то же самое.