Пусть каждый исполнит свой долг

Голицын пришел к Гангуту 10 июля. А 20 июля прибыл туда на фрегате сам Петр. Для прорыва были стянуты большие силы — 13 000 солдат, посаженных на галеры.

В шведском флоте, преградившем путь, было 14 больших кораблей, 4 фрегата, несколько небольших парусных судов и 6 галер. Артиллерия шведских судов в открытом бою могла разнести русские галеры.

Произведя разведку, Петр сразу же предложил план действий. Он хотел из бревен и досок построить волок через мыс, перетащить по нему часть галер, чтобы они угрожали шведскому флоту с тыла. Он надеялся, что шведов удастся отвлечь от мыса и главные силы пройдут опасные места.

Петр велел принять все меры предосторожности, чтобы шведы не узнали о строительстве волока. Но они узнали.

Шведский адмирал Ватранг отправил все свои 6 галер в сопровождении фрегата на другую сторону мыса — к тому месту, где кончался волок. Он хотел перехватить русские галеры и расстрелять их у самого берега.

Устройство волока потеряло смысл…

Часть шведской эскадры под командованием вице-адмирала Лилия тоже отошла от главной позиции и встала поодаль.

Это было утром 26 июля.

Петр с Апраксиным наблюдали за действиями шведов с батареи на мысе. Когда Петр увидел, что часть шведских судов ушла дальше от берега и между шведскими позициями образовался разрыв, он решил рискнуть. Ветер совсем утих. Начался штиль.

И тогда 20 русских скамповей под командой капитан-командора Змаевича ринулись в промежуток между шведскими отрядами, обходя главные силы неприятеля со стороны моря.

Ватранг увидел, какую ошибку он допустил, и попытался ее исправить. Шведские корабли снялись с якоря. Шлюпки потащили их на буксире наперерез скамповеям.

Петр, сжав кулаки от волнения, смотрел с берега на это состязание. Гребцы на скамповеях гребли изо всех сил. Шведы явно не успевали. Они открыли огонь, но ядра падали далеко от русских. Шведские матросы в шлюпках скоро выдохлись — тащить огромные корабли тяжело.

Петр отдал приказ, и еще 15 скамповей пошли на прорыв. И они тоже успели.

Теперь по другую сторону мыса скопилось 35 русских галер с экипажами. Они отрезали от эскадры шведские галеры и фрегат.

Стало темнеть, и боевые действия прекратились.

В три часа утра, когда немного рассвело, Петр увидел, что все шведские корабли отбуксированы туда, где вчера прошли скамповеи. Но теперь образовался промежуток между неприятельским флотом и берегом.

— Не смекалист Ватранг, — сказал Петр Апраксину, усмехаясь. — Так мы с ним в кошки-мышки славно можем играть!

Утро было ясное, солнечное. На море полный штиль.

В четыре часа утра остальные русские галеры неожиданно пошли вдоль самого берега. Шведы не ожидали этого рывка и растерялись. Только 3 ближайших к берегу корабля, подтянутые шлюпками, оказались на расстоянии пушечного выстрела. Они открыли частый огонь. Но большого вреда причинить не могли. Погибла только одна русская скамповея.

Гангутский заслон был прорван.

Теперь Петр решил уничтожить галерный отряд шведского шаутбенахта Эреншельда, который выстроился к бою в узком заливе за мысом.

Это была нелегкая задача. Шведы славились своим искусством в морских сражениях. Артиллерия отряда Эреншельда почти в четыре раза превосходила всю артиллерию галерного авангарда.

В заливе, занятом шведами, могло развернуться для боя лишь небольшое число русских скамповей.

Атаковать шведов здесь можно было только в лоб.

Немало испытали солдаты Ингерманландского корпуса за два года войны в Финляндии. Они переносили жестокие морозы, прокладывали путь через дремучие леса и скалы; форсировали стремительные ледяные реки; голодали, дробили кирками финский гранит, строя укрепления; гребли бессчетные часы тяжелыми веслами — и в штиль, и в бурю; они били шведов на Пелкине, атакуя с плотов под убийственным огнем; они били шведов под Лаппола, увязая в глубоких сугробах. Но сегодня — 27 июля 1714 года — им предстояло новое и, быть может, самое тяжкое испытание.

С низких скамповей им предстояло штурмовать многопушечный фрегат и высокие шведские галеры. Под огнем в упор 90 шведских пушек и сотен ружей им предстояло карабкаться на неприятельские суда.

На первых русских атакующих скамповеях находилось 257 преображенцев и офицеры четырех пехотных полков. За ними шли еще 20 скамповей с 3000 отборных солдат.

Командовал авангардом генерал Вейде, попавший в плен под Нарвой и вернувшийся после Полтавы.

В третьем часу дня на мачте адмиральской скамповей взвился синий флаг. Грохнула пушка. Это был сигнал вступать в бой.

С шумным плеском ударили в балтийскую воду сотни весел — скамповей ринулись к шведской эскадре. Их встретил шквал картечи, ядер и пуль. В страшной тесноте скамповеи ломали друг другу весла. Легкие русские суда раскачивались от толчков, и это мешало стрелять. Наконец им удалось подойти вплотную к противнику. И тут началось самое страшное. Один неверный шаг — и солдат летел в воду под удары весел. Легкая рана — и солдат уже в воде. А в лицо атакующим с высоких вражеских бортов била картечь, гремели ружья, грозили острия штыков. Раз за разом шведы отбрасывали уже ворвавшихся на галеры русских…