Пусть идет снег

— БЫСТРЕЕ. Черлидеры хотят «Твистер»! Погодите-ка… они делают пирамиду, и мне надо их подстраховать. Подстраховать! Вы знаете, что это означает? Если они упадут, то в мои объятия. Так что поспешу. — И Кеун повесил трубку.

— Газуй, — велел мне Джей.

Я рассмеялся и не послушался. Нам главное не потерять свою лидирующую позицию.

С точки зрения скольжения по снегу на внедорожнике Санрайз-авеню — удачное место, так как, в отличие от большинства других улиц Грейстауна, она почти ровная. Поскольку я теперь ехал по колее, скорость потихоньку возросла до 40 километров. По моим подсчетам, уже через две минуты мы должны были быть в центре города, а через десять — уже объедаться особыми сырными вафлями Кеуна, которых нет даже в меню. Я уже воображал себе это чудесное лакомство: вафля, а на ней пластинка плавленого сыра «Крафт», — этот одновременно сладкий и соленый вкус, такой насыщенный и сложный, что его даже сравнивать нельзя с другими вкусами — только с эмоциями. Сырные вафли, думал я, это как любовь, и на крутом повороте перед центром я буквально ощутил вожделенный вкус.

К повороту я подъехал точно так, как учили в автошколе: одна рука на два часа, другая — на десять, я слегка поворачивал руль, нежно давя на тормоз. Но Карла отреагировала неадекватно — продолжила ехать прямо.

— Тобин, — сказала Герцог. — Поворачивай, поворачивай, Тобин, поворачивай.

Я, не отвечая, продолжал вертеть руль вправо, нажимая на тормоз. Приближаясь к сугробу, машина начала снижать скорость, но на поворот и намека никакого не было. Вместо этого мы с грохотом въехали в стену из снега.

Проклятие. Карла наклонилась влево. Лобовое стекло стало белым с вкраплениями дегтярно-черного. Как только мы остановились, я развернулся и увидел, что на нас валятся, засыпая машину, огромные комья снега. На этот поворот судьбы я отреагировал изощренной тирадой, которыми я вообще знаменит:

— Черт-черт-черт-черт-черт-черт-черт-черт-черт-черт ну и бред-бред-бред-бред-бред-бред-бред.

(глава седьмая)

Герцог протянула руку и выключила двигатель.

— Рискуем отравиться угарным газом, — констатировала она прозаично, как будто мы не оказались в самой холодной на свете жопе в пятнадцати километрах от дома. — Вылезаем через зад, — приказала она, и ее властный голос меня успокоил.

Джей перебрался в хвост и открыл люк в крыше. Потом выпрыгнул наружу. За ним Герцог, а там и я, ногами вперед. Собравшись с мыслями, я наконец смог достаточно красноречиво высказать свои чувства относительно сложившейся ситуации.

— Черт-черт-черт! — Я бил ногой по заднему бамперу Карлы, а на лицо мне падал мокрый снег. — Идиотская затея, господи, родители, боже, черт-черт-черт…

Джей положил руку мне на плечо:

— Все будет хорошо.

— Нет, — ответил я. — Не будет. И ты это прекрасно понимаешь.

— Будет, — настаивал Джей. — Знаешь что? Все будет просто отлично, потому что я отрою машину, кто-нибудь поедет мимо, поможет нам, пусть даже эти близнецы. Ну, не оставят же они нас тут замерзать насмерть.

Герцог осмотрела меня с ног до головы и ухмыльнулась.

— Могу ли я отметить, как скоро ты раскаешься в том, что не послушал моего совета насчет обуви, который я дала тебе еще дома?

Я посмотрел на то, как мои «пумы» засыпает снег, и содрогнулся.

Джей еще не растратил своего оптимизма:

— Да! Все будет хорошо! Господь же не просто так дал мне мускулистые руки и торс, дружище. А для того, чтобы я мог выкопать твою машину из снега. Я и без помощи обойдусь. Вы пока поболтайте, а Халк будет творить свои чудеса.

Я посмотрел на Джея. Он весил, наверное, килограммов шестьдесят пять. У белочек мускулатура и то более впечатляющая. Но Джей был непоколебим. Завязал уши на шапке. Достал из карманов своего суперобтягивающего комбинезона шерстяные перчатки и повернулся к машине.

Помогать ему мне особо не хотелось, потому что я понимал, насколько это безнадежно. Карла почти на два метра въехала в сугроб с меня ростом, а у нас даже лопаты не было. Так что я встал на дороге рядом с Герцогом, вытер прядь мокрых волос, выбившихся из-под шапки.

— Извини, — сказал я ей.

— Гм, да не ты же виноват. А Карла. Ты руль крутил. А она не послушалась. Знала я, что зря ее полюбила. Тобин, она как все: стоит мне признаться в любви, как меня бросают.

Я рассмеялся:

— Я-то не бросил. — И похлопал подругу по спине.

— Да, но я а) тебе в любви никогда не признавалась, б) я в твоих глазах даже не девушка.

— Мы в жопе, — рассеянно проговорил я, повернувшись к Джею, роющему тоннель вдоль правой стороны машины. Он напоминал маленького крота, и дело у него шло на удивление хорошо.

— Ага, мне уже как-то холодно, — вздохнула Герцог, встав со мной бок о бок.

Не представляю, как можно было мерзнуть в этой огромной лыжной куртке, хотя какая разница. Главное, что я тут не один.

Я протянул руку, сдвинул ей шапку набок и обнял:

— Герцог, что же нам делать?

— Думаю, получилось все равно прикольнее, чем было бы в «Вафельной», — сказала она.