Пусть идет снег

Стюарт даже не смотрел на меня. Он вынул из кармана смешную шапку с помпоном. Похоже, она принадлежала Рейчел.

— Я решил, что тебе это понадобится, — сказал он, протягивая мне шапку. — Возьми. Рейчел она не нужна.

Стюарт, похоже, был готов стоять с шапкой в протянутой руке до тех пор, пока не растает снег, поэтому я взяла ее и натянула на голову. Шапка была мне немного маловата, но все равно приятно согревала уши.

— Я шел по твоему следу, — ответил он на немой вопрос. — По снегу это легко.

Меня выследили. Как медведя.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось так далеко забраться, — сказала я.

— Да не так уж много я и прошел, всего-то три улицы. Ты кругами ходила.

Да, как очень тупой медведь.

— Ты вышла из дому в полусырой одежде? Ничего себе! — сказал он. — Я тебя провожу. Этой дорогой обратно не дойти.

— Я сама дойду, — быстро ответила я. — Мне подсказали дорогу.

— Знаешь, тебе не обязательно уходить.

Я хотела сказать что-то еще, но не смогла придумать что именно. Он принял это за знак того, что я хочу, чтобы он ушел, и поэтому кивнул:

— Береги себя, ладно? И дай знать, когда доберешься. Позвони или…

И тут у меня зазвонил телефон. Наверное, звонок тоже сломался из-за воды, потому что теперь он стал высоким, пронзительным — такой звук могла бы издать русалка, которую ударили по лицу. Удивленный. Уязвленный. Обвиняющий. Булькающий.

Звонил Ной. На моем сломанном экране было написано «Мобг», но я знала, что это значит. Я не ответила, просто уставилась на телефон. И Стюарт тоже. А девочки уставились на нас. Телефон замолчал, а потом зазвонил снова, настойчиво пульсируя у меня в руке.

— Прости, если я вел себя как идиот, — сказал Стюарт, повысив голос, чтобы перекричать звонок. — Тебе, наверное, все равно, что я думаю. Можешь не отвечать.

— Почему это как идиот? — удивилась я.

Стюарт замолчал. Звон прекратился и начался снова.

Мобг очень хотел со мной поговорить.

— Я сказал Хлое, что буду ждать ее, — наконец сказал Стюарт. — Ждать столько, сколько будет нужно. Она сказала, что мне не на что надеяться, но я все равно ждал. Много месяцев я вообще не смотрел на девочек. Даже на черлидерш. Ну, ты понимаешь, в каком смысле не смотрел. — Я понимала. — Но я увидел тебя, — продолжил он. — И это свело меня с ума, с первой же минуты. И не просто увидел, но и понял, что ты встречаешься с парнем, который кажется тебе совершенным, но на самом деле он тебя не заслуживает. Честно говоря, я и сам был в таком положении. Хотя он, кажется, осознал свою ошибку. — Он кивнул в сторону телефона, который снова зазвонил. — Я все равно рад, что ты гостила у нас, — добавил он. — Не поддавайся этому парню. Хорошо? Не поддавайся. Он тебя не достоин. Не позволяй ему себя дурачить.

А телефон все звонил и звонил. Я в последний раз посмотрела на экран телефона, потом на Стюарта, а потом размахнулась и бросила телефон как можно дальше (к сожалению, не так уж далеко), и он исчез под снегом. Восьмилетки, пристально наблюдавшие за нами, побежали к сугробу.

— Потеряла, — сказала я. — Упс.

И тут Стюарт впервые посмотрел на меня. Ужасная гримаса с моего лица уже сошла. Он подошел ко мне, приподнял мою голову за подбородок и поцеловал. Поцеловал меня. Поцеловал. Я забыла про холод, и мне было все равно, что девчонки, откопавшие мой телефон, подошли к нам сзади и дружно воскликнули:

— Ооооооооооо!

— Только вот что, — сказала я, когда голова перестала кружиться. — Маме своей не говори. По-моему, она что-то себе вообразила.

— Что? — невинно спросил он, приобняв меня за плечи. — Разве твои родители не глазеют, когда ты с кем-то целуешься? Это в вашем городе считается странным? Хотя они такое, наверное, не часто видят. Ну, в тюрьме.

— Ой, помолчи, Вайнтрауб. А то уроню тебя в снег, и эти девчонки на тебя накинутся и сожрут.

Мимо нас пропыхтел одинокий грузовик, Чувак-в-фольге за рулем натянуто поприветствовал нас. Все мы — Стюарт, я, девочки — расступились, чтобы пропустить его. Стюарт расстегнул пальто и пригласил меня идти с ним под руку, и мы снова зашагали по снегу.

— Обратно к дому пойдем долгой дорогой? — спросил он. — Или напрямик? Ты же, наверное, замерзла.

— Долгой, — ответила я. — Конечно, долгой.

Джон Грин Рождественская пурга

Посвящается Айлин Купер, которая провела меня через множество снежных бурь

(глава первая)

Мы с Джеем и Герцогом затеяли киномарафон, посвященный Джеймсу Бонду. На четвертом фильме, в шестой раз за пять часов, позвонила моя мама. Я даже не стал проверять, от кого вызов, и так знал, что это она. Закатив глаза, Герцог поставила фильм на паузу:

— Она думает, ты куда-нибудь уйдешь? Там же метель.

Я пожал плечами и взял трубку.

— Всё никак, — сказала мама.

Фоном кто-то громко рассказывал о том; насколько важно охранять свою базу.

— Мне жаль, мам. Отстойно.

— Это просто смешно! — закричала она. — Мы вообще никуда вылететь не можем, не то что домой.