Пусть идет снег

И он снова положил трубку.

— Быстро вы, — сказал Стюарт, снова появляясь на кухне. Он налил воду в электрический чайник и включил его.

— Ной ушел по делам, — нехотя ответила я.

— И поэтому он бросил трубку? Но это же глупо.

— Почему?

— Ну, не знаю. Я бы волновался, переживал. Я вечно переживаю.

— Что-то не похоже. С виду ты счастлив, — проворчала я.

— Можно переживать и одновременно быть счастливым. Я и сейчас волнуюсь.

— Насчет чего?

— Ну, эта метель, — сказал он, показывая пальцем в окно. — Мою машину занесло, и я волнуюсь, как бы ее не расплющил снегоочиститель.

— Очень умно, — сказала я.

— А что еще я должен был сказать?

— Да нет, ничего такого, — ответила я. — Но вдруг эта метель — признак перемены климата? Вдруг люди из-за нее не могут добраться до больницы?

— Так сказал бы Ной?

Я вовсе не обрадовалась внезапному упоминанию о моем бойфренде.

Не то чтобы Стюарт ошибался. Наоборот, он попал в точку, и мне даже стало жутко. Именно так Ной и сказал бы.

— Ты задала мне вопрос, и я тебе ответил. Можно я скажу тебе кое-что неприятное?

— Нет.

— Он тебя бросит.

Как только он это сказал, кто-то словно кулаком под дых меня ударил.

— Извини, я просто пытаюсь помочь, — продолжил Стюарт, наблюдая за выражением моего лица. — Но он правда тебя бросит.

Стюарт еще не договорил, а я уже знала, что он коснулся чего-то ужасного, того, что, наверное… наверное, было правдой. Ной избегал меня, как избегают неприятного. Вот только это было не в его стиле. Ной не избегал неприятностей — он с ними справлялся. Он избегал меня одну. Безупречный, всеми любимый, прекрасный Ной отталкивал меня от себя. Осознавать это было больно. Я была зла на Стюарта за то, что он сказал, и хотела, чтобы он знал об этом.

— Ты так говоришь из-за Хлои? — спросила я.

Это сработало. Стюарт запрокинул голову и поскрипел зубами.

— Дай угадаю, — сказал он. — Моя мама тебе все рассказала.

— Она мне ничего не говорила.

— Хлоя тут ни при чем, — сказал он.

— Да что ты говоришь! — ответила я.

Я понятия не имела, что произошло между Стюартом и Хлоей, но отреагировал на мои слова он именно так, как я хотела.

Стюарт встал и показался мне невероятно высоким.

— Хлоя тут ни при чем, — повторил он. — Хочешь узнать, откуда я знаю, что будет?

На самом деле, нет. Я не хотела этого знать. Но Стюарт мне все равно сказал:

— Во-первых, он избегает тебя в Рождество. Знаешь, кто так делает? Люди, которые собираются кого-то бросить. Знаешь почему? Потому что важные даты вгоняют их в панику. Праздники, дни рождения, годовщины… в эти дни они чувствуют себя виноватыми, а им этого не нужно.

— Он просто занят, — слабым голосом сказала я. — У него много дел.

— Ну, если бы у меня была девушка и ее родителей арестовали бы в Рождество, а потом ей пришлось бы долго ехать на поезде в такую метель… я бы весь вечер телефон из рук не выпускал. И отвечал бы. После первого же звонка. Каждый раз. И сам бы звонил ей, чтобы узнать, как она…

Я так опешила, что потеряла дар речи. Он был прав. Именно так Ной и должен был поступить.

— К тому же ты только что сказала ему, что оказалась в чужом городе и провалилась под лед на ручье. И он повесил трубку? Я бы на его месте что-нибудь сделал. Я бы приехал сюда, несмотря ни на какой снег. Может, глупо звучит, но это правда. Хочешь, дам тебе совет? Если он сам от тебя не уйдет, бросай его к черту.

Стюарт произнес это быстро и горячо, как будто какая-то буря подняла эти слова на поверхность из глубины его души. Но это прозвучало серьезно и… трогательно. Потому что он сказал то, что думал. Он сказал то, что я хотела бы услышать от Ноя. Но потом ему, кажется, стало стыдно, потому что он принялся раскачиваться взад-вперед, выжидая, что я оправлюсь от шока, нанесенного его словами.

Мне потребовалось минуты две, чтобы найти в себе силы заговорить.

— Мне нужно на минутку отлучиться, — наконец сказала я. — Куда здесь… можно пойти?

— В мою комнату, — предложил он. — Вторая дверь налево. Там, конечно, жуткий бардак, но…

Я встала и вышла из-за стола.

(глава одиннадцатая)

Стюарт не шутил. В его комнате царил хаос. Она была полной противоположностью комнаты Ноя. Единственной вещью, которая стояла на своем месте, была фотография в рамочке на комоде — та самая, что я видела у него в кошельке. Я подошла и взглянула на нее. Хлоя была восхитительна, без шуток. Длинные темно-коричневые волосы. Ресницы, которыми можно было пол подметать. Широкая лучезарная улыбка, естественный загар, россыпь веснушек. Настоящая красотка.

Я села на незаправленную кровать и попыталась думать, но голова гудела слишком сильно. Внизу звучала музыка: Стюарт играл рождественские песни, играл хорошо, выразительно, с душой. Он легко мог бы устроиться пианистом в отель или в ресторан. Наверное, и куда-нибудь получше, но я, если честно, видела пианистов только в ресторанах и отелях. За окном отряхивались от снега две маленькие птички, приютившиеся рядом на ветке.

На полу лежал телефон. Я взяла его и набрала номер. В голосе Ноя, когда он ответил, прозвучала едва заметная нотка раздражения: