Пусть это буду я

К тому времени я уже вырос из того возраста, когда на полном серьезе верят в подобное, и все же мне, наверное, хотелось найти для них какое-то оправдание.

В тот же вечер я в шутку рассказал о своих фантазиях сестре, и она предложила проверить. Несерьезно, конечно. Мы оба знали, что прикалываемся, но доля надежды, маленькая крупица веры в чудо все же теплилась в нас.

Решили установить за ним слежку. По очереди. И записывать результаты в тайную тетрадь. В ней фиксировалось время выхода из дома, место, куда он приходил, сколько времени там провел и локации перемещения. Развивая нашу теорию, мы допускали, что его сомнительного вида дружки тоже, возможно, работают под прикрытием, и, встречаясь, они не просто перекидываются картишками, а обмениваются секретной информацией, отчитываются о проделанной работе и получают новые задания из Центра.

Так мы начали следить за отцом по-настоящему, и, конечно же, увлекательным это было только первые два-три дня, а потом стало ясно, что ничего не происходит, у нас копятся прогулы, в школе происходит что-нибудь интересное, а торчать на улице в феврале – то еще удовольствие.

Я уж не помню, кто это начал первым. Наверное, сестра, у нее с выдумками намного лучше, чем у меня. В общем, неожиданно мы стали писать нашу собственную историю о секретных похождениях отца, как если бы это происходило на самом деле.

Сестра, например, могла оставить такую запись: «Двенадцать сорок. Объект вышел из Чайного домика, замаскированный под развозчика пиццы, взял самокат и покатил его рядом с собой, что позволило мне беспрепятственно следовать за ним. Тринадцать десять. Объект вошел в прачечную, пробыл в ней десять минут и вернулся без самоката, но с большим монитором. Рисунок монитора прилагаю.

Тринадцать тридцать три. Зашел в электротовары. Я прошла за ним и в приоткрытую щель подсобного помещения смогла увидеть, как он меняется с кладовщиком: монитор на коробку конфет. Но там, очевидно, находятся не конфеты, потому что объект прикладывал к ней ухо и слушал что-то внутри. Тринадцать пятьдесят девять. Объект вернулся в Чайный домик, а вышел в своей привычной одежде и без коробки. Четырнадцать одиннадцать. Объект дома».

Ну, вы поняли, она так придумывала, как будто видела сама. Я тоже стал отвечать ей в том же духе. У меня, правда, получалось менее таинственно, но зато обязательно происходило что-нибудь важное. То удавалось заметить у него оружие, то на него кто-то нападал, то я обнаруживал за ним злодейскую слежку.

Смотрели «Люди в черном»? Вот и мы тоже смотрели, поэтому определили отца в службу контроля инопланетной полиции.

Чтобы вести журнал слежки, нам уже не нужно было ходить за ним и пропускать школу. Если честно, классное развлечение. К некоторым эпизодам Люся добавляла зарисовки, и постепенно эта тетрадь превратилась в настоящую книгу. А потом, когда она закончилась, завели другую. К тому времени отец, чье кодовое имя было Покер, успел расследовать не одно темное дело, арестовал парочку монстров и даже кого-то прибил. А еще за ним на пустырь прилетала тарелка и забирала на несколько дней. В такие дни приходилось делать перерыв, да и писать особо не получалось, потому что, когда отец пропадал, бабушка очень злилась и наваливала на нас кучу дел.

Пока Коля все это рассказывал, выражение лица Гончара оставалось хмурым и задумчивым. Припоминая случай на пустыре, их выдумку со слежкой за отцом, Коля надеялся развеселить писателя, заинтересовать, но к концу рассказа тот как будто стал еще мрачнее.

Сидел, уставившись невидящим взглядом в блокнот, и рисовал кружочки.

– Простите. – Коля смутился. – Я наговорил лишнего. То, как меня пырнули ножом, совсем не относится к делу, просто хотел объяснить, с чего все пошло.

– Нет-нет, все нормально. – Олег Васильевич уставился на него исподлобья. – Продолжай.

– За пару лет у нас накопилось несколько таких тетрадей. Потом мы стали пропускать дни и терять интерес. А к десятому классу уже совсем ничего не писали. Запрятали в коробку и убрали под Люсину кровать. Так вот, моя бывшая девушка Вероника случайно ее нашла и стащила тайком пару тетрадей, чтобы показать своим подружкам. Ну а те начали распускать сплетни. Поверили во все. – Коля рассмеялся. – Что с них взять? Дуры. На сплетни было плевать. Но сам факт. Как она вообще посмела трогать мои вещи? И дело было даже не в обиде. Просто разлюбил ее в один момент. Как отрезало.

– Так, значит, ты убежден, что никакого влияния на твое решение относительно Вероники сестра не оказывала?

– Точно нет. Они, конечно, не дружили, но Люся не вмешивалась. Мы просто стали не так близки, как обычно. Но это во многом из-за меня.

– А если бы Вероника не нашла тетради, ты выбрал бы ее?

– Что значит выбрал? – Коля поморщился. – Вероника была моей девушкой. Люся – сестра. Для чего мне выбирать? Это же совершенно разные вещи.