Пушкин за 30 минут

Молодой рыцарь Альбер жалуется своему слуге Ивану на безденежье, на скупость старого отца-барона и на нежелание ростовщика-еврея Соломона ссудить ему денег взаймы. Ростовщик намекает Альберту, что он мог бы сам помочь себе получить наследство скорее, отравив скупого отца. Рыцарь в негодовании изгоняет Соломона вон.

Тем временем старый барон в подземелье чахнет над сокровищами. Он ласково разговаривает с сундуками, где хранится золото, вспоминая историю каждой монетки. Мы понимаем, что перед нами – безумный, охваченный жаждой золота подлец. Барон негодует по поводу того, что наследник когда-нибудь спустит все накопленное им с таким трудом. Альбер подает местному герцогу жалобу на родителя; чтобы отец содержал его как положено, а не «как мышь, рожденную в подполье». Спрятавшись в соседней комнате, он подслушивает беседу герцога с отцом.

Когда старый барон начинает обвинять сына в намерении убить и обокрасть его, Альбер врывается в залу. Отец бросает сыну перчатку, тот с готовностью принимает вызов. Герцог, с отвращением наблюдающий эту сцену, со словами «ужасный век, ужасные сердца» выгоняет обоих из своего дворца.

Последние мысли умирающего старика вновь обращены к стяжательству: «Где ключи? Ключи, ключи мои!..»

В жизни Пушкина была своя драма общения со скупым отцом, возможно, потому и возник у него подобный литературный замысел. В январе 1826 года в записках поэта пометка: «Жид и сын. Граф»). Пушкин опубликовал «Скупого рыцаря» только в 1836 году, в первом выпуске журнала «Современника» за подписью Р. (французский инициал фамилии Пушкина). Публикация была обставлена как литературная мистификация, с подзаголовком: «Сцена из Ченстоновой трагикомедии: The Covetous Knight». На самом деле у Ченстона нет произведения с таким названием.

Отрывок из произведения «Скупой рыцарь». Старый барон в подвале с сундуками

Сцена вторая. Подвал.

Барон

Как молодой повеса ждет свиданья
С какой-нибудь развратницей лукавой
Иль дурой, им обманутой, так я
Весь день минуты ждал, когда сойду
В подвал мой тайный, к верным сундукам.
Счастливый день! могу сегодня я
В шестой сундук (в сундук еще неполный)
Горсть золота накопленного всыпать.
Не много, кажется, но понемногу
Сокровища растут. Читал я где-то,
Что царь однажды воинам своим
Велел снести земли по горсти в кучу,
И гордый холм возвысился – и царь
Мог с вышины с весельем озирать
И дол, покрытый белыми шатрами,
И море, где бежали корабли.
Так я, по горсти бедной принося
Привычну дань мою сюда в подвал,
Вознес мой холм – и с высоты его
Могу взирать на все, что мне подвластно.
Что не подвластно мне? как некий демон
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;
В великолепные мои сады
Сбегутся нимфы резвою толпою;
И музы дань свою мне принесут,
И вольный гений мне поработится,
И добродетель и бессонный труд
Смиренно будут ждать моей награды.
Я свистну, и ко мне послушно, робко
Вползет окровавленное злодейство,
И руку будет мне лизать, и в очи
Смотреть, в них знак моей читая воли.
Мне всё послушно, я же – ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья…

(Смотрит на свое золото.)