Пушкин

Родители Пушкина в восторге. Надежда Осиповна обещает, что мадемуазель Гончарова будет ей так же дорога, как родные дети. Сергей Львович, отвечая письмом на известие от сына, впадает в высокий стиль: «Тысячу, тысячу раз да будет благословен вчерашний день…». Пафос становится умереннее при переходе к материальным расчетам. В итоге отец передаст сыну «в вечное и потомственное владение» двести душ в сельце Кистеневе Нижегородской губернии.

Пушкин «очарован и огончарован» — острит брат Лев. Эту шутку подхватывают и дядя Василий Львович, и Екатерина Ушакова, все еще полагая насчет «нашего самодержавного поэта», что он «наверное, притворяется по привычке» (из ее письма к брату). На обеде у Ушаковых Пушкин ни словом не обмолвился о предстоящей женитьбе.

Вслед за родителями он оповещает о предстоящем событии верховную власть. Пишет Бенкендорфу 16 апреля 1830 года: «Я женюсь на м-ль Гончаровой, которую вы, вероятно, видели в Москве. Я получил ее согласие и согласие ее матери; два возражения были мне высказаны при этом: мое имущественное положение и мое положение относительно правительства». Пушкин по сути просит о политической реабилитации, при этом отнюдь не желая превращаться в чиновника: «Мне не может подойти подчиненная должность, какую я только могу занять по своему чину. Такая служба отвлекла бы меня от литературных занятий, которые дают мне средства к жизни, и доставила бы мне лишь бесцельные и бесполезные неприятности».

Такова позиция литератора-профессионала, отстаивающего свое право полностью посвятить жизнь главному делу. Для сравнения: Вяземский в то же самое время после долгого перерыва возвращается на госслужбу. Он становится чиновником по особым поручениям Министерства финансов, во главе которого стоит Е. Ф. Канкрин. «Я также со вчерашнего дня женился на Канкрине. Твоя невеста красивее», — невесело шутит он в письме к Пушкину. Тут же он советует: «Жуковский думает, что хорошо бы тебе воспользоваться этим обстоятельством, чтобы просить о разрешении печатать Бориса, представив, что ты не богат, невеста не богата, а напечатание трагедии обеспечит на несколько времени твое благосостояние. Может быть, царь и вздумает дать приданое невесте твоей».

Совет дельный, но запоздалый: Пушкин уже завершил свое письмо к Бенкендорфу именно просьбой об издании «Бориса Годунова». Причем он желает «напечатать трагедию в том виде, как я считаю нужным». «Эстетические» придирки царя (или его «экспертов») он вежливо, но решительно отклоняет.

И добивается своего. 28 апреля получает от царя через Бенкендорфа снисходительное одобрение женитьбы вкупе с отеческими наставлениями, а главное — в самом конце одна фраза о трагедии: «Его императорское величество разрешает вам напечатать ее за вашей личной ответственностью».

6 мая — помолвка. Затем — хлопоты по имущественным делам. Переписка с Плетневым и Погодиным по поводу гонораров: друзья бьются за то, чтобы выжать для Пушкина максимум доходов от всех изданий, в том числе будущих. Родители невесты дать приданое не в состоянии. Правда, дед Натальи Афанасий Николаевич Гончаров, уже растративший изрядное состояние, сулит молодым триста душ и впридачу — бронзовую статую Екатерины II, которую можно продать на переплавку (Николай I даже даст на это разрешение, но до конца дело доведено не будет). Невеста и жених отправляются с визитом в имение деда невесты Полотняный Завод, что в Калужской губернии.

А 26 мая, в день рождения Пушкина, двое калужан — владелец книжного магазина Антипин и мещанин Абакумов — пешком приходят в Полотняный Завод (а это верст двадцать от города), чтобы выразить почтение поэту. Получают от него автограф — записку с благодарностью за лестное внимание почтенных соотечественников. Уносят как реликвию.

«Поэт, не дорожи любовию народной…» — так начнется знаменитый пушкинский сонет «Поэту», который он напишет буквально через месяц, в начале июля. Опять-таки это гипербола мысли, художественное ее заострение. Любовью реальных читателей, особенно из народа, поэт отнюдь не тяготится.

Пушкин проводит три недели в Петербурге. О его настроении свидетельствует, например, такая запись в дневнике австрийского посла Фикельмона: «…Он приезжал сюда на некоторое время, чтобы устроить дела, и теперь возвращается, чтобы жениться. Никогда еще он не был таким любезным, таким полным оживления и веселости в разговоре».

30 июля Пушкин пишет из Петербурга невесте: «Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не стоила 40 000 рублей». Это о старинной копии с «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля, выставленной на продажу в витрине книжной лавки на Невском проспекте.