Пушкин

В Болдине, как на юге и в Михайловском, Пушкин остается поэтом-этнографом: к песням о Разине, к свадебным и похоронным мотивам Псковского края он присоединяет напевные сказания средневолжского бассейна. В Казаринских кустах, на «Поганом конце» Болдина, на Кривулице своего опального сельца, в чащах Лучинника и Осинника он неизменно прислушивается к народному говору, запоминает своеобразные местные приветствия, отмечает особенности горюхинского языка, «исполненного сокращениями и усечениями», записывает крестьянские стихи, изучает кистеневский фольклор, идущий, по его определению, от солдат-писателей и боярских слуг. По-новому звучат для него болдинские песни, столь отличные от псковского творчества: «Приведи-ка, матушка, татарина со скрыпкою, мордвина с волынкою». В песнях упоминались и болдинский плот, и ковыль-трава, белеющая в степях Лукояновского уезда, и бурлаки, уплывающие «вниз по Волге по реке». С грустью, свойственной русской песне, здесь запечатлелись безотрадные черты трудового и домашнего быта крепостных.

Пока Пушкин находился в Болдине, в Петербурге происходили события, готовившие ему новые горести. В «Литературной газете» от 28 октября 1830 года Дельвиг поместил заметку, в которой выражалось сочувствие героям Июльской революции и приветствие освобожденной от Бурбонов Франции: это было четверостишье Казимира де-ла-Виня на памятник жертвам Последнего переворота.

Уже через два дня Бенкендорф потребовал сведений «для доклада государю императору, кто именно прислал сии стихи к напечатанию». Дельвиг отвечал, что текст доставлен ему «от неизвестного, как произведение поэзии, имеющее достоинство новости», и что заметка была разрешена к напечатанию цензурой.

Ответ этот взорвал Бенкендорфа. После грубого объяснения с главным редактором «Литературной газеты» он отдал распоряжение о ее закрытии.

Вмешательство влиятельных друзей спасло положение. К Дельвигу явился чиновник III отделения с извещением, что его издание будет продолжаться, но только под редакцией другого лица — Ореста Сомова.

Все это мало успокоило автора «Идиллий» и романсов. Всегда болезненный, он серьезно расхворался, «впал в апатию» и 14 января 1831 года скончался.

«Он был лучший из нас», — писал глубоко огорченный Пушкин 21 января Хитрово. Он предлагает Плетневу и Баратынскому написать совместно с ним биографию покойного поэта и неоднократно вспоминает в стихах своего «милого Дельвига», «доброго Дельвига», друга и советника художников.

4

Из своего болдинского плена Пушкин выбрался в самом конце ноября. По пути ему пришлось еще пробыть четыре дня в Плотавском карантине, где он написал «Мою родословную». Еще в деревне в ответ на булгаринские инсинуации (о «мещанине во дворянстве», о негре, купленном за бутылку рома) Пушкин написал заметку, в которой возмущался «иностранцем», дерзающим «пакостить около гробов наших праотцев».

Но беглая заметка не давала простора для ответа. Пушкин обращается к другому жанру, более свободному, но такому же острому и разящему. Его привлекает сатирическая песенка, задорная, вызывающая, стремительно развертывающая свою тему в нескольких куплетах с бойким ударным припевом.

В таких полемических строфах он дает обзор прихотливых судеб российского дворянства. В нескольких куплетах «Моей родословной» Пушкин изображает два слоя русской аристократии: культурное, но обедневшее потомство «бояр старинных» и всемогущую знать, происходящую от случайных фаворитов императорского периода. Поэт отмечает преимущество своей древней фамилии, служившей русскому государству вместе с Александром Невским и Мининым, перед всеми выскочками последнего столетия, оттеснившими Пушкиных от политической активности и государственного влияния:

Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин…

Эта борьба двух течений в дворянстве новой эпохи, выдвинувшей умелых карьеристов на первые правительственные посты и обратившей в ничтожество исторических носителей государственной культуры, выражена в «Моей родословной» с исключительной силой обличения. Пушкин, приняв вызов «Северной пчелы», исходит из мольеровской формулы «мещанин во дворянстве», но в легких стансах иронической песни мощно очерчивает трагические годины России с ее «бранными непогодами» и массовыми казнями. Поразительны по своей предельной сжатости и могучей экспрессии исторические характеристики вроде: «Гнев венчанный — Иван четвертый…» Журнальную полемику о русских дворянских родах Пушкин впервые облекает в острые строфы, приобретающие под его пером энергию и законченность актов исторической драмы.

5 декабря Пушкин возвращается, наконец, в Москву. Строгий художник мог гордиться беспримерной творческой жатвой, собранной им в осеннем Болдине. Но особенно радовало поэта окончание его долголетнего поэтического труда. В сообщении Плетневу из Москвы от 9 декабря 1830 года о написанном в деревне — на первом месте любимый роман: «Вот что я привез сюда: две последние главы Онегина (8-ю и 9-ю) совсем готовые в печать».