Пушкарь

И точно – из домика, что-то дожевывая, выскочили двое ратников в кольчугах и при мечах и с ними один в синем кафтане – мытарь.

Мы снова спустили паруса, бросили якорь. Лодочка подплыла, и люди по веревочному трапу влезли на борт. Мытарь сразу полез в трюм, что-то записывая на листок, посчитав, подошел к купцу.

Дружинники сразу направились ко мне, видно, мое татарское одеяние не внушало доверия.

– Кто таков будешь?

– Русский я, из татарского плена возвращаюсь, вот пришлось татарскую одежду надеть, своя истрепалась.

Дружинники хмыкнули, переглянулись.

– А плывешь куда?

– Домой, в Рязань, семья у меня там.

– А давно ли у басурман в неволе?

– Год минул.

Один из стражников спросил:

– А кто в Рязани воевода?

– Онисим Пафнутьевич.

– Как звать митрополита рязанского?

– Отец Кирилл.

Решив, что проверку я прошел, от меня отошли. Снова вдоль бортов потянулись берега, почти сплошь заросшие густым лесом. Изредка на берегу появлялись люди – вероятно, местные охотники.

День тянулся за днем, движение против течения было небыстрым, хорошо, если дул попутный ветерок, а то команда садилась на весла.

Вечером недалеко от впадения Суры в Волгу подул ветер, небо потемнело, начало погромыхивать и хлынул дождь. Команда спустила парус и на веслах подошла к берегу.

Дождь становился все сильней, переходя в проливной ливень. Быстро стемнело. Часть команды спустилась на берег, устроив из парусины вроде шатра для укрытия от дождя, часть, несшая службу, оставалась на ушкуе. До этого спокойная Волга покрылась барашками волн, ушкуй раскачивался как ванька-встанька. Видимость упала до нескольких метров. Кормчий с ушкуя позвал несколько человек для откачки воды, трюм заливало. Парусина уже промокла сама и от дождя не защищала, костер потух. Люди промокли и озябли. Якорь держал плохо, ушкуй разворачивало по течению. Вдруг кто-то из команды закричал:

– Берегись!

С верховьев Волги по реке неслось что-то темное и громадное. Только приблизившись, я смог рассмотреть, что это был плот. Сделать что-либо никто не успел. Раздался оглушительный треск, крики людей, и от нашего судна осталась лишь носовая часть со свисающими от снастей веревками. Средней части и кормы не было. Остававшиеся на берегу несколько человек кинулись помогать тонувшим, да где там. Через несколько минут на поверхности воды никого не осталось, спасся лишь один человек, которому удалось ухватиться за брошенную веревку. Подавленные, мокрые и голодные смотрели мы на останки корабля. Из оцепенения вывел крик купца:

– Спасайте, что осталось.

Уцелевшие люди кинулись к носовой части корабля, спасая уцелевшие мешки с крупой и товарами. С облегчением я увидел в углу развороченного трюма свою сумку с инструментами. Дружно вытащив на берег уцелевшие вещи, без сил упали на мокрый берег, постепенно сбились в кучу, согревая друг друга телами и пытаясь прикрыться протекающей парусиной. К утру дождь стих, ветер улегся, над нами было синее небо. По воде плыли бревна, вырванные с корнем кусты, перевернутая лодка, очевидно выше по течению ночью тоже бушевала буря. Мы подсчитали запасы – мешок крупы и мешок сушеного мяса, больше из съестного ничего. Было еще несколько тюков из товаров купца. Я подошел к купцу, вид у него был унылый.

– Ты хоть знаешь, где мы находимся?

– Недалеко отсюда Сура в Волгу впадать должна. Эти земли или вотяков, или мордвы. Ежели напасть захотят – туго нам придется. Ханство Казанское недалеко, как бы в полон не попасть.

Видя уныние всегда бодрого купца – да и как не унывать – людей осталось немного, корабль и почти весь товар погибли – я подошел к команде.

– Есть ли у кого оружие?

Почти у всех на поясах были ножи, и нашелся один топор, которым на берегу рубили дрова для костра. Негусто! С таким оружием против сабель или копий почти безоружен и беззащитен.

Мы уселись в кружок, стали думать, как выбраться. Вариантов было несколько – идти по берегу до ближайшего селения – а там как бог даст, второй – сидеть на берегу, дожидаться попутного судна. Спорили до хрипоты, все-таки решили остаться, дожидаясь оказии. За полдня по реке никто не проплыл, видно, натворила буря бед, кто-то оставался у тихой пристани, кто-то пережидал у берега, когда проплывут бревна и другой мусор. Стоит не заметить полузатопленное дерево, и в борту мигом появится пробоина. А как я успел заметить, плавали местные плохо.

Солнце начало пригревать, после беспокойной ночи тянуло в сон. Купец выставил караульного, остальные уснули. Пробуждение было бурным – шум, крики.