Пус Мидун

Кот резко поднялся и перевернул кровать, под которой сидел. Он схватил свалившееся одеяло и швырнул его в проход. Затем зацепил подушку и запустил ее следом. Подушка угодила прямо в вошедшую Наусу Блоходарову-Кисинскую, которая решила предстать перед его очами в довольно парадном виде – в изящной шляпке с вуалью и синими цветами, в плотном черном пальто с широкими рукавами, и с маленькой сумочкой, зажатой подмышкой. Тяжелая подушка без предупреждения прилетела ей в голову, отчего ее шляпка мигом слетела и укатилась в угол, а сама Науса опрокинулась на спину и неожиданно для всех громко зарыдала. Енот Чумазый едва успел отскочить от падающей Наусы и теперь с опаской глядел из-за угла в комнату. Пус Мидун продолжал бушевать. Он перевернул стол, чем поднял невероятный шум, осколки тарелок полетели во все стороны. Кастрюля с супом звякнула и покатилась по полу, выливая содержимое на пол. Скатерть кот также бросил в сторону Наусы и снова умудрился попасть в нее. Затем взбешенное животное ринулось к шкафу, запрыгнуло на него и, упираясь в стену, с легкостью перевернуло шкаф на пол. Поднявшийся грохот заставил стекла в окнах задрожать. Из-под шкафа появились разноцветные лужи красок. Кот, прежде успевший соскочить со шкафа до того, как он упадет, уперся спиной в одну его сторону и принялся, что было силы, толкать тяжелую мебель в сторону двери. Шкаф, словно огромная нелепая улитка, оставлял за собой шлейф смешавшихся красок. Лапы кота стали скользить в краске, и он несколько раз упал. Вскоре он обессилел, а шкаф и вовсе уперся в кресло. Кот бросил эту затею, шарахнулся в самый дальний угол за кресло и принялся угрожающе оттуда шипеть.

В наступившей тишине остались лишь лежащая на спине и плачущая Науса, шипящий за креслом Пус Мидун и выглядывающий из-за угла, с круглыми от страха глазами, енот Чумазый. Спустя несколько мгновений енот изрек:

– Ты прав, Пус, тебя точно не я придумал. Я бы не смог.

Ответом ему послужила новая порция угрожающего шипения, а затем надрывный мяукающий утробный крик. Енот махнул лапой в сторону кота и подошел к гостье. Та лежала, громко всхлипывая и причитая.

– Да вы не волнуйтесь, он у нас не всегда такой, – попробовал было утешить графиню енот. – Ну, сейчас покричит, и успокоится. Подымайтесь. Вот так.

Графиня с помощью енота подняла спину и приняла сидящую позицию. Глазами, залитыми слезами, она глядела на енота и пыталась что-то сказать, но ничего членораздельного вымолвить не могла. Только тяжело вздыхала, время от времени икая. Енот метнулся за чашкой воды – рядом с входом, в небольшом ведерке, стоял талый снег. Не успев растаять, он горкой выглядывал над краями чашки, что, однако, не смутило графиню. Она откусила кусочек и принялась нервно его жевать, выплевывая снежинки во время икоты. Кот перестал шипеть и огромными круглыми глазищами таращился на гостью, все еще до конца не придя в себя.

– Однажды у меня спросят, как я смог столько лет дружить с Мидуном, – вымолвил енот, – и как при этом он меня не пришиб. А я знаю, что им сказать. Я им скажу, что Пуса Мидуна надо понимать. Он не плохой. Он просто слетел с катушек. С ним просто нельзя спорить. А так он даже хороший. Он мне еду приносил.

Влажные глаза Наусы вновь устремились на енота.

– А… простите, милостивый господин… Ик… Вы давно с этим котом знакомы?

– Давно. Лет десять уж как. С того дня, как я его подобрал в лютый мороз возле своей пещеры, пьяного и оборванного. Он у меня отоспался, с тех пор и признает как своего.

– Вот как?… А до этого он где был?

– Да кто его знает. Он не помнит ничего. Сколько ни спрашивал – молчит. Ну, значит, не помнит. Иначе чего бы ему молчать.

– Ик… простите… А в чем он был одет, когда вы его нашли?

– Одет?… Давно уж было это… – Чумазый присел на пол рядом с графиней, – Да ни в чем он был, кажется. Как есть, сирый. Жилетку вот эту, что на нем, я ему сразу и дал. Она уже тогда была того… не самой свежей. Теперь и подавно. А вы, значит, та самая графиня? – енот заискивающе улыбнулся.

Науса вспомнила про этикет и подняла повыше подбородок.

– К вашим услугам, мой любезный друг. Графиня Нау… ик… са Блоходарова-Кисинская, супруга графа Блоходарова.

– Графиня! – енот расплылся в улыбке, снова издавая чавкающий звук. – А я Чумазый. Друг и, считай, родня Пуса Мидуна. Он у нас местная аномальная зона.

– Помогите мне встать, господин Чумазый.

– Чумазый! – строгий голос Мидуна пригвоздил собеседников к месту. – Сходи-ка, снегу набери, пить нечего.

Енот удивленно оглянулся.

– Да вон же ведро целое!

– Давай, давай. Это выбрось, нового набери. И проследи, чтобы растаяло там. Полчаса минимум следи. Иди.

Енот обиженно поджал губы и поплелся, прихватив ведро с собой на улицу. Стукнула входная дверь, в доме воцарилась тишина, изредка прерываемая иканием. Кот высунул голову из-за кресла и оскалился. Он рывком сбросил с себя жилетку и оставил ее одиноко валяться за креслом.

– Граф!.. А я вас искал… ла… – к концу этой фразы интонация голоса Наусы изменилась с уверенной на растерянную.

– Не стоило, – прошипел кот.

– Что с вами?…