Пурпурная сеть

— Раз он сумел нажить такое состояние, дураком его точно не назовешь.

— А мне нравится моя версия, и я уверен, что сумею убедить в ней любого.

— Хорошо, оставим это. Поговорим о наихудшем сценарии.

Марьяхо достала еще одну папку, заполненную планами окружающей местности и самого дома.

— Если нам придется вмешаться, нас поддержит спецназ — они надежно замаскируются и будут ждать сигнала на расстоянии чуть больше километра, в Международном теннисном клубе. С того момента, как мы подадим сигнал, до того, как они окажутся в доме и смогут открыть огонь, пройдет не более четырех минут.

— Хорошо, — кивнула инспектор Бланко. — Они ознакомились с планом дома?

— План им раздали еще вчера, а сегодня перед совещанием они просили передать, чтобы мы не беспокоились: они смогут проникнуть в дом, даже если подходы к нему будет защищать рота морских пехотинцев.

— Любят же приврать! Ну, вроде все в порядке, будем готовиться. Сарате, зайди ко мне в кабинет, надо поговорить.

Сарате отлично понимал, что геройствовать ему нельзя. Если в ходе операции случится что-то непредвиденное, его дело — не вмешиваться.

— Не волнуйся, к мученичеству я не расположен.

— Надеюсь. Нас интересует не покер, а другие игры, имеющие отношение к «Пурпурной Сети». Нужно, чтобы тебя пригласили туда, где игра действительно стоит свеч.

— Я же сказал: единственное, что я буду делать сегодня ночью, — это играть в карты и выигрывать. А правда, что деньги твои?

— Неважно.

— Постараюсь, чтобы ты потеряла не слишком много…

Элена промолчала: объясниться с Сарате она еще успеет. Ее беспокоило, что сегодня, в день важнейшей за последнее время операции, Ордуньо не явился на работу.

Глава 34

Никто из коллег не пожелал Сарате удачи, потому что все уже два часа как сидели по машинам. На игру Сарате отправился в джинсах, синем пиджаке и белой рубашке, в одну из пуговиц которой был вмонтирован израильский микрофон. Технику предварительно проверили: микрофон работал безупречно. Выйдя из машины в нескольких метрах от дома, Сарате, прежде чем двинуться дальше, обратился к коллегам:

«Добрый вечер. Я пошел. Пожелайте мне удачи».

Вскоре они услышали, как открылась дверь и женский голос произнес:

«Ваше имя?»

«Анхель Сарате».

«Извините, сеньор Сарате, мы должны удостовериться, что это именно вы».

Его попросили показать удостоверение личности. Хотя имя ему оставили прежнее, удостоверение личности все же выдали новое. Изготовленное в полиции — поэтому обнаружить фальсификацию было невозможно.

«Можете забрать. Спасибо, — раздался тот же женский голос. — Мы должны убедиться, что у вас нет при себе оружия и записывающих устройств. Будьте добры…»

На несколько секунд все затаили дыхание. Сейчас выяснится, не зря ли полиция заплатила несколько тысяч евро за израильский микрофон.

«Спасибо, сеньор Сарате, проходите».

В фургоне облегченно выдохнули.

«Надеюсь, что карта ляжет удачно, и вы приятно проведете время».

Девушка, встретившая его в дверях, была так красива, что вполне могла принять участие в конкурсе «Мисс Испания»; вторая, подошедшая следом, нисколько ей не уступала.

— Сеньор Сарате, вот ваши фишки. Обменять их вы сможете непосредственно на игорных столах.

Она вручила ему двенадцать квадратных фишек красного цвета, по десять тысяч евро каждая, суммарно на сто двадцать тысяч евро; остальные тридцать из внесенных на счет ста пятидесяти были удержаны в качестве организационного взноса. За эти деньги он получал право не только на участие в игре, но и на спиртные напитки, буфет и внимание красавиц и красавцев, сновавших по залу. Один из них подошел к Анхелю.

— Сеньор Сарате, могу я предложить вам бокал шампанского?

— Спасибо.

— Это «Луи Редерер Кристаль», надеюсь, вам понравится.

— «Луи Редерер Кристаль»? Везет же некоторым! — засмеялась Марьяхо. — Мне небось предложили бы бурды из пластиковой бутылки!

Ее шутка вызвала в фургоне дружный смех. День был трудный: волнение перед операцией, последние приготовления, пропавший Ордуньо.

— Как бы я хотела видеть то, что сейчас видит Анхель, — беспокойно вздохнула Элена. — Я просто умираю от страха, когда все слышу, но ничего не вижу. Почему израильтяне не изобрели пуговицу, которая работала бы и как камера?

— Наверняка изобрели. Другое дело, наскребем ли мы на нее денег, — раздался в наушниках голос Буэндиа, который сидел в другом фургоне.

Сарате оглядел роскошный зал с игровыми столами. За каждым уже сидели люди. Лица многих показались ему знакомыми: актеры, певцы, спортсмены тихо переговаривались между собой. Игра еще не началась. В разных уголках зала были расставлены кресла, в баре можно было заказать любые напитки и взять любые закуски: канапе, сыры, хамон. У каждой из четырех дверей зала стояли по два охранника. Все восемь, скорее всего, были вооружены. За пределами зала, конечно, были и другие, и Сарате подумал, что спецназовцы напрасно хвалились, что без труда проникнут в помещение. Хорошо бы им не пришлось это проверять.

— Сеньор Сарате? Вы единственный из присутствующих, с кем я не знаком. Меня зовут Андони Аристеги. Все знают меня как Кортабарриа.