Пуритане

— Превосходно, любезнейший, — ответил на это Босуэл. — Если ты и взаправду виг, все же тебе нельзя отказать в отваге и силе, и знаешь что, бери свою клячу и улепетывай, пока сюда не явился с обходом корнет; ему случалось, уверяю тебя, задерживать и менее подозрительных лиц, чем твоя милость.

Незнакомец, очевидно, решил, что этим советом не следует пренебрегать; он расплатился по счету, пошел в конюшню, оседлал и вывел на улицу своего могучего вороного коня, отдохнувшего и накормленного; затем, обратившись к Мортону, он произнес:

— Я еду по направлению к Миливуду, где, как я слышал, ваш дом; готовы ли вы доставить мне удовольствие и высокую честь, отправившись вместе со мною?

— Разумеется, — сказал Мортон, хотя в манерах этого человека было нечто давящее и неумолимое, неприятно поразившее его с первого взгляда.

Гости и товарищи Мортона, учтиво пожелав ему доброй ночи, стали разъезжаться и расходиться, направляясь в разные стороны. Некоторые, впрочем, сопровождали Мортона и незнакомца приблизительно с милю, покидая их один за другим. Наконец всадники остались одни.

Вскоре после того, как все они покинули гостеприимный «Приют», как называлось заведение Блейна, ночную тишину нарушили звуки литавр и труб. Лейб-гвардейцы, поспешно хватая оружие, собирались на базарную площадь. Корнет Грэм, родственник Клеверхауза, и мэр городка, с выражением тревоги и озабоченности на лицах, в сопровождении полдюжины солдат и городских стражников с алебардами, поспешно вошли в кабачок Нийла Блейна.

— Приставить стражу к дверям! — таковы были первые слова, брошенные корнетом. — Никого отсюда не выпускать! Что это значит, Босуэл? Или вы не слышали сигнала тревоги?

— Он собирался бежать в казармы, сэр, — ответил корнету его приятель, — но, видите ли, упал и расшибся.

— Конечно, в драке, — прервал его Грэм. — Если вы будете и впредь пренебрегать своими обязанностями, вам едва ли поможет ваше королевское происхождение.

— В чем же я пренебрегаю своими обязанностями? — угрюмо спросил Босуэл.

— Вам следовало находиться в казармах, сержант Босуэл, — ответил корнет, — вы упустили такой удобный случай. Пришло известие, что архиепископ Сент-Эндрю убит, убит зверски и при исключительных обстоятельствах. Шайка мятежных вигов, преследовавших его на Магус-мурской равнине, близ Сент-Эндрю, вытащила его из кареты и искромсала палашами и кинжалами. note 10

Все оцепенели при этом известии.

— Вот приметы преступников, — продолжал офицер, разворачивая воззвание к населению, — за голову каждого из убийц назначено вознаграждение в тысячу мерков.

— Так вот оно, не вполне удавшееся испытание, — сказал Босуэл, обращаясь к своему приятелю Хеллидею, — теперь все разъяснилось. Черт меня побери! И мы не задержали его! Беги, Хеллидей, седлай лошадей. Скажите, корнет, не было ли среди убийц дюжего, коренастого, широкогрудого, но узкого в бедрах молодчика с ястребиным носом?

— Погодите, погодите, давайте-ка заглянем в бумагу, — ответил корнет. — Хэкстон из Рэтилета: высокий, тонкий, черные волосы.

— Нет, это не он, — сказал Босуэл.

— Джон Белфур, прозываемый Берли: орлиный нос, рыжие волосы, пяти футов восьми дюймов росту.

— Это он! — воскликнул Босуэл. — Он самый… К тому же здорово косит на один глаз, не так ли?

— Правильно, — продолжал Грэм, — под ним сильный вороной конь, которого он захватил после убийства примаса.

— Он, он самый, — повторял Босуэл, — и тот самый конь! Этот человек был тут не больше как четверть часа назад.

Торопливо расспросив о подробностях происшедшего, он убедился в том, что мрачный и замкнутый незнакомец был Белфур из Берли, главарь шайки убийц, слепых фанатиков, которые беспощадно расправились с примасом, настигнутым ими случайно в то время, как они разыскивали другое лицо, навлекшее на себя их ненависть. Их возбужденному воображению случайная встреча с архиепископом показалась указанием провидения, и они убили его с холодной жестокостью, веря, что сам Господь, как они говорили, отдал его их карающей длани.

— На коней, на коней, в погоню, ребята! — воскликнул корнет. — Голова этого злобного пса стоит обещанного за нее золота!

ГЛАВА V

Восстань, о юность! То не клич земной -

То Божьей церкви голос призывной,

То стяг с крестом, подъятый в синеву,

Путь к славной смерти или к торжеству.

Джеймс Дафф

Покинув городок, Мортон и его спутник ехали некоторое время в полном молчании. В незнакомце, как мы отметили, было что-то отталкивающее, что мешало Мортону первому обратиться к нему, а тот, видимо, не испытывал ни малейшего желания вступать в разговор. Внезапно он резко спросил:

— Что побудило сына такого отца, как ваш, предаваться греховным забавам, в которых, я знаю, вы принимали сегодня участие?

— Я выполнял мой долг верноподданного и ради своего удовольствия позволил себе самые безобидные развлечения, — ответил Мортон, несколько уязвленный этим вопросом.