Пуритане

Губернатор Эндикотт и Джон Винтроп, оживленно беседуя, прошли мимо Энди. У Эндикотта было круглое лицо и круглые глаза с тяжелыми веками. Он носил длинные белые усы, которые топорщились в разные стороны, и длинную редкую бородку, точно приклеенную к подбородку. Суровое выражение лица и резкая, отрывистая речь выдавали вспыльчивый нрав.

Энди услышал лишь обрывок разговора между Эндикоттом и Винтропом, однако и этого оказалось достаточно, чтобы понять: судьба поселения под угрозой. Из двухсот переселенцев, приехавших в прошлом году, осталось восемьдесят пять. Более восьмидесяти человек умерло, остальные вернулись в Англию. Зимой здесь началась настоящая эпидемия, то же самое происходило в Джеймстауне и Плимуте. Болезнь едва не уничтожила Сейлем. Положение было столь серьезно, что Эндикотт махнул рукой на идеологические разногласия и послал за Сэмюэлем Фуллером в Плимут. Доктор Фуллер имел богатый опыт по части цинги, лихорадки и различных заболеваний, которые начинаются после долгого морского путешествия. Если бы не он, болезнь могла бы выкосить все население Сейлема.

Когда Эндикотт и Винтроп отошли подальше, Энди заметил, что к берегу причаливает ялик Дженни. Он поспешил к девушке навстречу, не давая ей приблизиться к лидерам колонистов. Ему не хотелось, чтобы она услышала их разговор.

Энди и Дженни увидели грязных, одетых в лохмотья детей. Они были тихими и серьезными. Прибытие трех кораблей не вызвало у них интереса. Жители Сейлема тепло приветствовали вновь прибывших, но за их улыбками таилась печаль. Темные, запавшие глаза колонистов обнажали их израненные души: они устали от невзгод и голода, устали хоронить своих друзей и близких. Они были обессилены и сломлены. Появление новых переселенцев ничего не меняло. В прошлом году сюда прибыли такие же корабли; теперь большинство приехавших погребены в лесу.

Дженни, обычно веселая и оживленная, побледнела от ужаса. Она выглядела так, словно шла по кладбищу и увидела на одном из могильных камней свое имя. Энди пытался ободрить ее, но ему не удалось поднять ей настроение.

Единственной приятной неожиданностью были густые заросли земляники, усыпанные крупными, спелыми, сочными ягодами. Путешественники, столько времени сидевшие на одной солонине, с удовольствием срывали их, и это чуть-чуть скрасило невеселый день. Чтобы отвлечь Дженни от мрачных мыслей, Энди предложил ей собрать немного ягод для Нелл.

Первую ночь все пассажиры, включая Джона Винтропа, провели на борту корабля. Вождь индейцев, друг Эндикотта, потрясенный видом и размерами парусника, попросил позволения заночевать на «Арбелле». Получив разрешение, он улегся прямо на палубе. Стоя в последний раз на вахте, Энди разглядывал спящего индейца. Это не было праздным любопытством, — капитан Милбурн дал вахтенным на сей счет особые указания. Он не хотел, чтобы среди ночи на судно пожаловали незваные гости. Индеец был смуглым и мускулистым; одежда из кожи и шкур свидетельствовала о том, к какой жизни он привык. Поднявшись на борт, он изумленно смотрел вокруг, беспрестанно улыбаясь. Обойдя корабль, он, удовлетворенный, улегся на палубе и мирно уснул. Легко этому индейцу быть довольным! Ведь ему не пришлось бежать от цивилизации, чтобы поселиться в диком и необжитом месте.

Энди уже слышал, как некоторые колонисты высказали желание вернуться в Англию на «Арбелле». Вместо града небесного их встретило царство мертвых. Энди понимал их чувства. Однако он приехал сюда не один. Он был в ответе за двух молодых девушек. Он обещал позаботиться о Дженни и Нелл. Энди сознавал, что Кристофер Мэтьюз не хотел бы, чтобы его дочери поселились в такой… такой… Энди страшился выговорить вслух слово, которое пришло ему в голову. Глушь. Здесь была настоящая глушь. И это слово доказывало, что Энди неправ. Ведь именно его произнес викарий. «Пришло время спасаться. Им нужно бежать в глушь».

Внутренний голос говорил Энди, что он должен отвезти Дженни и Нелл назад в Англию для их же безопасности. Но он не мог забыть слова викария. Неужели Кристофер Мэтьюз на самом деле считал, что истинно верующим людям место здесь?

Как новый губернатор залива Массачусетс, Джон Винтроп объявил о собрании, которое было назначено на одиннадцать часов следующего дня. На него надлежало явиться всем переселенцам, кроме больных и тех, кто за ними ухаживал. Воспользовавшись этой оговоркой, Энди настоял, чтобы Дженни осталась на корабле. Лучше ей не слышать того, что там будет говориться.

Винтроп пришел на собрание в поношенных башмаках, старых штанах и потертой грязной рубашке. Он походил скорее на простолюдина, чем на богатого джентльмена с хорошими манерами. Миновав стоящие в беспорядке лачуги, он вышел на городскую площадь, которая напоминала небольшое болото, и обратился к народу.

— Не стоит говорить, что мы представляли себе жизнь в Новом Свете несколько иной.

Послышались нервные смешки. Никто не возразил губернатору.