Пурга в ночи

— Кажется, твой каюр знает больше, чем говорит, — поделился Мандриков с Оттыргиным. — Что-то он утаивает. Последи за ним незаметно. Понаблюдай. Было бы интересно знать, с кем он здесь будет встречаться.

В кабинет вошла Нина Георгиевна. Видно, она шла быстро, потому что запыхалась. Лицо ее раскраснелось. Оттыргин бесшумно выскользнул из кабинета.

— Устаете?

— Пустяки, — Нина Георгиевна улыбнулась. — Если бы вы знали, как я себя хорошо чувствую.

— Вот теперь знаю, — засмеялся Мандриков.

— Я спешила к вам.

— Что-нибудь случилось с товарищами? — насторожился Мандриков.

— Они бродят по квартире и требуют, чтобы я их выпустила. Называют меня тюремщиком. — Нина Георгиевна весело засмеялась. — Какие замечательные люди! А сколько им пришлось в жизни перенести. Они мне все про себя рассказали. Видимо, нет счастья для человека в этой жизни.

— Неправда, — возразил Мандриков. Он увидел, как Нина Георгиевна погрустнела. Очевидно, вспомнила свою жизнь. — Разве вы сейчас не довольны тем, что помогаете нам?

— Вы правы, сейчас я просто счастлива. Я радуюсь выздоровлению ваших товарищей так, словно они мои дети.

— Бучек со своей лысиной как раз сойдет за младенца, — расхохотался Мандриков. «А серьги-то она сняла», — подумал Михаил Сергеевич и вспомнил о Струкове.

— Дмитрий Дмитриевич жаловался мне, что вы его не пустили в дом.

— Не могу, Михаил Сергеевич. Не могу. Как вспомню…

— Он же не тот, за кого мы его принимали, — начал объяснять Мандриков, но Нина Георгиевна перебила его:

— Не верю, не верю! Он обманывает всех. Он не такой, каким вы его считаете. Не верьте ему. Я не хочу о нем слышать! Он… он… он ужасен.

— Ну, хорошо, не будем о нем говорить, — отступил Мандриков. — Вы пришли…

— Чтобы сказать, что Елена ждет вас у меня. — Нина Георгиевна с укоризной посмотрела на Мандрикова. — Как она переживает! Этот Берзин… Она же любит вас. Не обижайте ее. Идите к ней. Сейчас же…

Михаил Сергеевич послушался. Все были у костра, и Мандриков незамеченным вышел из ревкома. Елена встретила его радостно:

— Пришел! — Она обняла его.

Нина Георгиевна, чтобы не мешать, прошла в соседнюю комнату. Оттуда донесся ее недоумевающий голос:

— А где же больные?

— Сбежали, — засмеялась Елена Дмитриевна. — Просили передать тебе благодарность.

Мандриков вглядывался в любимую. Видно, она провела тревожную, бессонную ночь. Она вопросительно смотрела на него. Михаил Сергеевич быстро передал ей разговор с Берзиным, а потом сказал:

— А ну, дамы, одевайтесь — и в ревком.

— Зачем? — испугалась Елена.

Нина Георгиевна удивленно смотрела на Мандрикова. Он, волнуясь, торжественно сказал:

— Мы узаконим наш брак!

— Миша… правда это?

Они подходили к ревкому. Костер уже погас. Осталось большое пятно от растаявшего снега и замерзшей, черной от пепла воды. Толпа разошлась, только несколько группок продолжали что-то оживленно обсуждать. Увидев Мандрикова с женщинами, они с любопытством проводили их до дверей.

В кабинете были все члены ревкома, за исключением Булата, который не вернулся с копей, и Фесенко, не покидавшего радиостанцию после выговора. Тут же находились Тренев, Рыбин и Оттыргин. При появлении Мандрикова с Еленой и Ниной Георгиевной в кабинете стало очень тихо. Члены ревкома выжидающе смотрели на своего председателя. Он снял шапку и, остановившись посередине комнаты, обратился к товарищам:

— Друзья! Я уже давно люблю Елену Дмитриевну, и она отвечает мне тем же. Мы решили соединить свои жизни. Я прошу на это вашего согласия и одобрения. Борьба и общие цели объединили нас, и я надеюсь, что мой союз с Еленой Дмитриевной не отразится на наших отношениях.

Мандриков умолк. Елена стояла рядом. Новость и просьба Мандрикова были очень неожиданными. Члены ревкома поглядывали на Берзина, близкого друга Мандрикова.

— Скажи ты, Август Мартынович, — попросил Бучек.

Берзин, сидевший у печки — его лихорадило, — встал и, оглядев всех, заговорил чуть сердито:

— Я уже говорил Михаилу Сергеевичу, что я против этого брака. — Елена вздрогнула и направилась к двери, но Мандриков удержал ее за руку. — Причины: Елена Дмитриевна была женой Бирича-младшего, осужденного нами. Правда, она была в незаконном браке, но это дела не меняет. Все ее знают как жену Бирича. Теперь она становится женой нашего товарища Мандрикова. Я всем сердцем желаю Михаилу Сергеевичу счастья, но считаю, что этот союз наносит нашему делу ущерб. Я сказал все.

— Я согласен, — сказал Бучек.

— И я, — присоединился Галицкий.

— Би хэпи! — радостно воскликнул Аренс Волтер и, подбежав к Мандрикову, хлопнул его по плечу и дружески сказал Елене Дмитриевне: — Любить… хорошо… би хэпи.

Исчезла натянутость. Мандрикова и Елену Дмитриевну окружили и стали поздравлять, но Берзин и Оттыргин не подошли к ним.

Михаил Сергеевич чувствовал за шумными поздравлениями и улыбками скрытое неодобрение его выбора, но изменить уже ничего не мог. Он достал из кармана исписанный листок, над которым сидел утром, протянул его Треневу.

— Прочти вслух. Прошу тишины, товарищи!

Тренев, довольный вниманием Мандрикова, начал: