Пурга в ночи

— А ты чего здесь околачиваешься? Кто за тебя в складе будет работать?

— Иду, иду, — миролюбиво замахал руками Гринчук.

Члены ревкома разошлись по делам, и Мандриков остался с Булатом.

— Тебя ничем не проймешь. Сосешь свою трубку, как младенец мамкину грудь…

— Кому что нравится, — спокойно произнес Булат, но все же выбил трубку и подсел ближе к столу председателя. — Ты очень волнуешься, Мандриков. Я понимаю. Плохое случилось у нас. Харламова нет. Не надо на товарищей кричать. Они друзья тебе.

— Ладно меня по головке гладить, — смягчился Михаил Сергеевич.

Вскоре явился посыльный с радиостанции:

— Василий Никитович зовет!

— Что там у вас еще приключилось? — недовольно спросил Мандриков. — Титов сам не мог прийти?

— Какая-то важная телеграмма из Петропавловска.

Мандриков и Булат, закрывая лица от снежного ветра, долго шли к радиостанции.

— Что тут у вас стряслось? — Мандриков с облегчением стаскивал кухлянку. — Не шуба, а парная. Уф! — Он носовым платком обтер мокрые брови, усы и поискал расческу, но ее не оказалось. Михаил Сергеевич вспомнил, что утром оставил ее дома, и подумал о Елене с болью и волнением: что она делает сейчас? Опять в одиночестве. Ему стало жаль ее, и он окончательно решил помириться.

— Так зачем ты нас позвал? — оторвался Мандриков от своих дум.

— Странная телеграмма. Из Петропавловска получили. — Титов пригласил товарищей в маленький кабинет, который раньше занимал Учватов.

Бывший начальник радиостанции сидел с наушниками у аппарата и с преувеличенным старанием вслушивайся в эфир. Перед Учватовым лежали бланки и карандаши.

Рядом сидел Фесенко. При появлении Мандрикова и Булата он еще ниже наклонил голову. Фесенко тяжело переживал свой позор у Толстой Катьки.

Титов плотно прикрыл за ревкомовцами дверь, достал из кармана кольцо, унизанное ключами, и, выбрав один из них, отомкнул ящик письменного стола. Из него он взял листок и протянул его Мандрикову:

— Вот… — Листок мелко дрожал в его руке.

— Ты его так держишь, словно боишься, что может тебя ужалить, — пошутил Мандриков. — И почему все так таинственно?

— Странное воззвание. — Титов слабо улыбнулся. — Учватов не ошибся, когда его принимал. Я проверял, Петропавловск несколько раз передавал его.

Михаил Сергеевич тут же стал читать:

— «Обращение Камчатского временного военно-революционного комитета ко всем ревкомам о высылке представителей по подготовке съезда Советов. Всем! Всем! Всем! После свержения власти Советов, вами избранных, в Камчатской области приспешниками буржуазии и капитала, власть насильно была захвачена диктатором Колчаком. Он обманул население и вместо учредительного собрания создал братоубийственную войну на всей территории Сибири». — Мандриков посмотрел на Титова. — Все правильно. Чем же оно тебе показалось странным?

— Читайте дальше.

— «Власть Колчака стремилась восстановить монархию, прибегала к расстрелам десятков ни в чем не повинных мирных граждан, разгромам и сожжению деревень Сибири, разгону избранников народа, земских!»… «земских», — повторил Мандриков и покачал головой: — Тут петропавловские товарищи напрасно о земствах заговорили. Нам с ними не по пути, и Жалеть их нечего. Все равно они бы нас предали.

— Читайте дальше! — вновь попросил Титов.

— «…и городских управ», — закончил предложение Мандриков и рассердился: — Ну, это явная ошибка. Нашли о чем жалеть. Всепрощенцы! Ты прав, Василий Никитович, воззвание с душком.

— Дочитай его! — сказал Булат.

— Слушай! — Михаил Сергеевич присел на стул. — «В Камчатской области до захвата власти бандами Колчака не было пролито ни одной капли крови». Но это же ложь! Сколько людей пострадало при Временном правительстве! — Он вернулся к воззванию: — «Накануне переворота вновь предполагался массовый расстрел на Камчатке ваших сынов, народовластие…» — Мандриков вздохнул: — Эх, как им далось это слово! — «…народовластие… в области было заменено управляющими, бывшими полицейскими и жандармами.

Вместо нужных школ, больниц и Продовольствия колчаковцы дали вам усиленные отряды милиций, взяв у вас без права и закона ваших сыновей на братоубийственную бойню. Неугодных лиц без всяких причин арестовали и выслали из пределов области. Среди них коренные жители Камчатки. Нормальная жизнь замерла, торжествовал лишь кулак и самопроизвол приспешников капитала и буржуазии.

Видя такое положение, в ночь на девятое января в гор. Петропавловске-на-Камчатке военно-революционным Комитетом при помощи восставших крестьян, рабочих и солдат была свергнута власть Колчака и колчаковские ставленники заключены в тюрьму. Временной формой правления избран Камчатский областной военно-революционный комитет впредь до созыва областного съезда.

Военно-революционный комитет стремится к проведению в жизнь лозунгов свободы, равенства и братства».

— Рано еще, рано такие лозунги выдвигать, — сердился Мандриков, но следующее предложение разозлило его совсем: