Пункт проката

Мне стало жаль старика. Сидит в темном подвале среди пыльных сокровищ, не ходит к нему никто. А с другой стороны, отчего бы и в самом деле?..

— Программа рассчитана на две недели полета, — устало бубнил старик. — Все на автопилоте, высадки по желанию клиента. Расчет после приземления.

— В кредит отдаю! — выкрикнул он почти со слезами.

Я еще раз вспомнил свою отвергнутую статью о буржуазном псевдосветиле Ньютоне, представил перекошенное от злости лицо завлаба, подумал о двадцати четырех рабочих днях, которые предстояло провести в городе…

— А, была не была, Петр Евсеевич! Программа, говорите? Черт с ними со всеми, лечу!

Двери колокольни широко распахнулись, и на двор выбежали девушки в сарафанах и кокошниках, парни в расшитых рубахах; следом солидно выступил хор. Заволокинцы приступили к репетиции на свежем воздухе.

Я сидел в единственном кресле маленькой тесной рубки и смотрел вниз. Хоровод то сходился вокруг корабля, то расступался во всю ширь двора. Парни отчаянно чесали вприсядку. Девушки помахивали платочками и плыли лебедью. Баянист бушевал.

Выждав момент, я нажал на «старт». Плотные клубы дыма окутали корабль и мгновенно скрыли монастырский двор, хоровод, колокольню, Петра Евсеича, машущего руками у входа в свой подвал… Из-под белых клубов хор отчаянно грянул:

— Я на горку шла,
Тяжело несла,
Уморилась, уморилась,
Уморилася-а-а-а!!

Драндулет газанул, я покинул грешную Землю.

Глава 4 Тихочко, спокойночко

Мне доводилось раза два кататься на прогулочных космолетах. По-моему, главное желание их создателей заключалось в том, чтобы прижать туриста к ногтю. По их мнению (и мнение это обоснованно), идиоты-туристы только и дожидаются случая, чтобы залезть в самую начинку корабля и вывести из строя систему жизнеобеспечения на возможно более длительный срок. Турист, считают создатели, попав на новенький с иголочки корабль, неприкаянно слоняется по помещениям, пробует наудачу подряд все кнопки, рукоятки и заглушки, пока не доберется до Главного компьютера, который после этого ремонту уже не поддается. Первым делом на корабле гаснет свет и отключаются вода и отопление. Еще через пару дней полностью потерявший ход и ориентацию корабль подбирают спасатели. Затем туристов отправляют в госпиталь, а звездолет — на переплавку. Деньги за путешествие не возвращаются.

Впрочем, на этом эпопея не заканчивается. Пройдя полугодовой курс лечения, турист выходит на волю со счастливым лицом первооткрывателя и пускается на поиски олуха, который доверил бы ему новый корабль. Турист полон сил. Его пересаженная кожа (ибо он тогда еще и обгорел) излучает сияние, по лицу блуждает улыбка. Именно на таких путешественниках спасатели наживают гроздья медалей «За спасение погибающих», благодарности в приказе по Космофлоту и ранние инфаркты.

Ничто не может спасти прогулочный корабль, если на него сел любознательный, упитанный и энергичный турист, жаждущий приключений в далеких просторах Вселенной…

Мой Драндулет спасать было уже не нужно. Такого заезженного, разболтанного, раскулаченного корабля мир еще не видал и, надеюсь, никогда не увидит. Началось с того, что не пожелал включиться генератор искусственной тяжести. Точнее сказать, он включился, но потом как-то подустал, решил передохнуть — уж не знаю, что и думать. К сожалению, свой скверный характер он обнаружил не сразу, а лишь тогда, когда я, насидевшись в рубке и вдоволь наглядевшись на грозную и величественную (это опять же из газет) панораму звездного неба, решил пару часиков вздремнуть в спальной каюте. В самом деле, день был несколько перенасыщен событиями. Тянуло поваляться на откидной койке и прийти в себя.

Спальные каюты на одноместных звездолетах почему-то всегда находятся в дальнем конце корабля. Толкнув дверь, я понял, что не все так просто. Дверь была заперта. «Может, есть там кто-нибудь?» — мелькнула дикая мысль.

…Прекрасная незнакомка, раскинув иссиня-черные локоны по белоснежной подушке, смотрит мерцающими глазами на дверь и ждет, когда я войду…

Такие случаи бывали. Но не со мной. Присмотревшись, я понял, что дверь в каюту просто заклинило. Я хорошенько потряс и подергал ручку. Дверь не шелохнулась.

Я отступил на шаг, затем долбанул по ней плечом, сначала левым, потом правым. Ноль эффекта. Спать, между тем, тянуло все сильней.

Тогда я повернулся к проклятой двери спиной (чуть не сказал: задом) и лягнул изо всех сил каблуком в область замка. И конечно, в этот самый момент наступила невесомость!