Пункт проката

— А как же, — сказал заготовитель с важностью. — Аппаратура. Силовое, понимаешь ты, поле!

— Извините, а нельзя ли вашей аппаратурой тово… отправить нас обратно?

— Отчего нельзя, — равнодушно согласился заготовитель. — С нашим удовольствием. Айн момент!

Он скрылся в люке и через полминуты мы ощутили сильнейший толчок. «Драндулёт» оторвался от поверхности, закружился, как перышко, и, подталкиваемый вторчерметовским силовым полем, понесся сквозь просторы Галактики.

Вслед нам, уже по радиосвязи, донеслось зычное:

— Будь здоров, не кашляй!

Что наш автоматический переводчик тотчас и перевел: «Остерегайтесь простудных заболеваний!»

Глава 6 Большие Глухари

Все хорошее быстро кончается.

Какое-то время наш корабль, подстегнутый силовым полем, летел, как камень из рогатки. Постепенно движение его начало ослабевать. Вторчерметовская планета давно скрылась из вида. Звезды на смотровом экране понемногу замедляли ход, пока не остановились вовсе. Начался дрейф.

Не скажу, чтобы я был особенно раздосадован. В конце кондов именно к чему-то подобному я и стремился. Тишина, не прерываемая даже гулом двигателя, полное (если не считать робота) одиночество — что еще нужно человеку, решившему провести месяц в покое. И главное — далеко от начальства! Это фактор немаловажный, и каждый, кто когда-либо был подчиненным, поймет меня без слов.

Вообще удивительно, почему подчиненные до сих пор не догадались создать свою, глубоко законспирированную тайную организацию по борьбе с начальством! Идея просто носится в воздухе. Объединиться и совместными усилиями сражаться с начальниками-дураками, начальниками-тиранами, начальниками… да мало ли всяких разновидностей у этой немногочисленной, но грозной категории рода людского. Здесь можно было бы разрабатывать планы борьбы, делиться выстраданными идеями, находить приют и отдохновение в среде своих усталых измученных братьев…

Нет, решительно непонятно, какая причина может помешать созданию такого объединения. Пожалуй, лишь одна… В глубине души каждый подчиненный считает себя на голову умнее своего начальника и надеется в конце-то концов сесть на его место! Если я не прав, если я в корне заблуждаюсь на сей счет, — что ж, значит такое объединение скоро появится. Только я как-то сомневаюсь…

Итак, я наслаждался покоем, читал книжки, найденные в углу неработающей душевой, раздумывал над статьей — отдыхал, одним словом. Беспокоило, правда, однообразное питание, ну да от недостатков не свободно полностью ничто на белом свете. (В этом легко убедиться, если хотя бы раз внимательно посмотреть на себя в зеркало.)

Информатор отвел мне небольшую уютную каюту, бывшую реакторную. После переоборудования корабля с ядерного на вечный двигатель местечко это пустовало. Вполне приличную раскладушку я обнаружил под бывшим реактором, приспособленным теперь под камеру для всякого хлама.

Длинными вечерами я смотрел на звезды, размышлял о жизни и развлекался тем, что допытывался у робота, отчего он такой трусишка. Робот страшно сердился и кричал, что характер в него вложили такие люди, как я, поэтому нечего валить с больной головы на здоровую!

Шел шестой или седьмой день путешествия. Как обычно, я лежал на раскладушке и дочитывал очередной том сочинений Панкреатидова (подбор книжек в душевой был весьма своеобразный). Василий Панкреатидов, по обыкновению, рвал страсти в клочья.

— Ты спас меня, незнакомец! — вскричала она, прижимая руки к высокой груди под мохнатым свитером. — Как звать тебя? Ответь мне, как звать тебя, молю!..

— А кстати, как звать тебя? — обратился я к роботу. — Ей-богу, странно. Неделю вместе живем, а все «робот» да «робот». Невежливо как-то. Ответь, незнакомец, молю.

Робот не отвечал. Скорее всего, он раздумывал, не кроется ли здесь подвоха.

— Обидчивые какие роботы пошли, — заметил я как бы вскользь. — Я желаю познакомиться, все честь по чести, а он увиливает. Где же обходительность, столь свойственная лучшим представителям стального племени?.. Так как же тебя зовут, мм? Не тушуйся, будь откровенен, дружок. Доверься мне, я никому не скажу.

Робот помалкивал.

— Ага, понимаю, — не унимался я. — Ты стесняешься своего слишком лирического имени — тонкого и благоуханного, как ванна, опрысканная дезодорантом «Свежесть»? А, догадываюсь, тебя нарекли при рождении Гиацинтом! Гиацинтом, да? Ну, не молчи, открой тайну. Отомкни уста, дружочек…

И робот отомкнул. Наверное, на него подействовало мое витийство, почерпнутое целиком из произведений дважды лауреата Панкреатидова. А может, повлияло мое незаурядное обаяние. Оно у меня действительно есть, только мало кто об этом догадывается.

— Меня зовут… — донеслось из динамика.

— Ну-ну-ну, смелее!

— ГР74/альфа-бис № 7000302!

На минуту в каюте воцарилось молчание. Я даже присел на раскладушке и внимательно посмотрел на динамик, пытаясь определить, шутит он или нет.

Похоже, робот не шутил.

— Да, брат, — потрясенно сказал я. — Громкое имя. Звучит почти как титул. ГР/альфа… как ты сказал?

— ГР74/альфа-бис № 7000302! — отчеканил робот.