Пульсирующий камень

Я шел, ничего не видя перед собой, в ушах звенело. Я держался за Дега. Ночная прохлада была липкой и противной. Нас окружала сплошная тьма — нигде никакого огонька, только на пароходе мигала слабосильная лампочка. Бледно светила луна. Я почувствовал смертельную усталость. Но дело было не только в этом.

Дег подвел меня к груде досок в нескольких шагах от бормочущей реки. Я сел и некоторое время приходил в себя, ожидая, пока утихнет боль. На это понадобилось, наверное, четверть часа.

Отдышавшись, я сказал:

— Дег, я был чемпионом по боксу в среднем весе, в университете…

— Я понял это, Мартин. И вы победили этого негра.

— Я не о том, глупый? Просто я хочу сказать, что неплохо разбираюсь в боксе… Так вот, этот негр умеет драться, удар у него поставлен. Словом, свое дело знает. А это значит, — добавил я, передохнув, — что он не дикарь. Ни один местный дикарь не смог бы так драться… Спорю, что это американский негр, Дег.

— Американский негр? Из Соединенных Штатов? Вы хотите сказать?..

— Да.

— Но в таком случае, Мартин…

— Вот в том-то все и дело, — ответил я. Рядом текла река, и мы молча смотрели на воду. Матовый свет луны серебряными полосками отражался в ней. Джунгли, обступившие нас со всех сторон, грозно дышали.

— Вернемся, Мартин, — озабоченно предложил Дег, — вам надо полечить губы.

Он был прав. Но я возразил:

— Нет, подождем еще немного. Комиссар должен узнать, что мы здесь, одни, словно непослушные мальчишки… Знаешь, Дег, — добавил я, с трудом выговаривая слова, — эта командировка начинает интриговать меня…

Глава 6 СЕКРЕТ В МАРАГУА

На следующее утро я проснулся с пылающей головой и с невероятно распухшей губой. Дег уже встал и брился. Он испуганно посмотрел на меня:

— Вы сегодня очень плохо спали, Мартин, говорили во сне.

— Надеюсь, я не наговорил никаких глупостей, дорогой Дег.

— Не в том дело. Мне кажется, мы попали в беду, и поэтому…

— Самодуры нравятся мне намного меньше любой беды, — прервал я его. — Поначалу, — продолжал я, вставая и разглядывая синяки, — попытаюсь привести в порядок лицо. Потом пойдем побеседуем с комиссаром.

Через полчаса мы вышли из гостиницы. Утро было сырым и душным. Над рекой висел белесый туман. Теперь, при дневном свете, Марагуа выглядел еще более жалким и убогим, а местные жители еще пришибленнее. Мы побродили по городу, и странное дело — никто не обращал на нас внимания. Только несколько босяков-мальчишек следовали за нами, бормоча что-то жалостливое и протягивая к нам ладони. Перед церковью, давно уже заброшенной, мы обнаружили жалкий безмолвный индейский рынок. На главной площади, почти заросшей тропическими растениями, медленно ползали какие-то черные насекомые, а люди казались онемевшими марионетками среди странных, потусторонних декораций. Из окон многих домов свисали, спускаясь до земли, лианы с крупными мясистыми цветами. На стенах домов, обожженных солнцем и изъеденных сыростью, можно было еще различить какие-то выцветшие надписи, вывески магазинов или винных погребов. Это были поблекшие следы давней, минувшей жизни. Джунгли вернули себе то, что люди пытались у них отнять.

Мы спросили, где находится резиденция комиссара, и пошли по не мощеной пыльной улочке между рядами покинутых, обветшалых хижин к небольшому пригорку. Здесь стояла довольно приличная вилла, возле которой на длинном штоке болтался замызганный бразильский флаг.

Вокруг цвели высокие экзотические растения с длинными остроконечными листьями, похожими на кинжалы. В их гуще сидел метис в замусоленной военной форме, но без оружия. Заслышав наши шаги, он нехотя поднял голову и равнодушно посмотрел на нас.

Мы спросили у него, где комиссар. Двое журналистов, сказали мы, хотят видеть его. Он выслушал нас, прищурившись, и ответил:

— Господина комиссара нет. Он уехал, — и показал рукой в сторону реки. А потом снова опустил голову, как бы давая понять, что разговор окончен. Двери виллы были закрыты, окна тоже. Может, комиссар был в Марагуа, а может, следил за нами Впрочем, это ничего не меняло. Он не желал разговаривать с нами — вот и все. Мы ушли.

Несколько нищих полуголых ребятишек с непомерно раздутыми животами появились неизвестно откуда и окружили нас, ничего однако не говоря и не решаясь попросить милостыню. Дег раздал им жевательные резинки и мелочь. Они убежали.

— Напишите об этом, Мартин, — сказал Дег, глядя им вслед, — напишите, что здесь, в Марагуа, дети никогда не кричат и не смеются.

— Пойдем в гостиницу, Дег, — предложил я, — тут столько всего, о чем можно было бы написать. Но мы приехали сюда из-за Онакторниса, не забывай об этом.

Мы вернулись в гостиницу, и день этот, проведенный в ожидании вертолета, тянулся невероятно долго. Оказавшись среди этих туземцев, таких изнуренных и несчастных, таких непробиваемо равнодушных ко всему окружающему, мы почувствовали себя за пределами цивилизации: беспомощные люди перед страшным живым океаном джунглей и жалким форпостом рода человеческого, Бог весть какими силами поддерживающим свое существование. На что мы могли рассчитывать?