Пульс (ЛП)

– Ты не думал о том, что это убивает меня тоже? – задыхаясь, бросила она, стараясь понизить голос, и посмотрела в его глаза. – Сердце перестает биться только при мысли об этом, но альтернатива – твое отсутствие вообще. Как я смогу выдержать роды без тебя? Даже забудь о самих родах. Ты можешь оказаться за решеткой на годы. – Слезы катились по щекам, она провела рукой по его волосам. – Ты пропустил бы рождение малыша, его знакомство с этим больным и одновременно прекрасным миром. Не услышал бы его первый плач и первое слово. Не увидел бы первую улыбку и первые шаги. Ты бы пропустил его дни рождения, выступления и первый день в школе. Мне нужно, чтобы ты подумал о том, что говоришь. Но больше всего мне нужно, чтобы ты подумал обо всех «впервые», которых никогда не сможешь вернуть.

Полностью. Блять. Разорван.

Сердце Гэвина покрылось рубцами, он мог бы поклясться, что слышал, как оно раскалывается. Он не мог отрицать правду в словах Эмили. Понимал, что любое упущение из перечисленного вгонит его в могилу. Каждая из перечисленных причин составляла крошечный кусочек чего-то, суммируясь с тем, чего он с нетерпением ждал. Со всем, для чего он существовал. С другой стороны, желудок скручивало в тугой узел при мысли, что он должен будет разделить хоть один из этих моментов с Дилланом. Вся ситуация сама по себе отравляла, но сейчас, Диллан приправил её финальной каплей мышьяка. В те секунды, когда Гэвин наблюдал, как Диллан возвращается из туалета, в его голове пронеслись слова отца, сказанные ему пару лет назад.

«Сынок, иногда быть мужчиной значит понимать, когда бросить тяжелое оружие, что держал всю битву. Если то, за что ты борешься, уже ранено, следует подсчитать потери и положить конец бессмысленной боли. В то время как твоя голова близка к поражению, исход будет – в твою пользу. Почет заключается не в победе. Он заключается в том раненом, кто нуждался в тебе с самого начала».

Диллан – битва…

Эмили уже ранена…

Здесь и сейчас ей нужно, чтобы она признал свое поражение. Он только молился, чтобы исход действительно был в его пользу. Гэвин наклонился к Эмили, их губы были на расстоянии шепота друг от друга. Закрыв глаза, вдохнул ванильный аромат её кожи.

– Мне нужно, чтобы прямо сейчас ты доверилась мне, Эмили. Со всем, что есть в тебе. Мне нужно, чтобы ты поверила, что я никогда не сделаю плохо тебе или малышу. Сможешь сделать это для меня?

– Да, – она тихо плакала, тепло её дыхания согревало его лицо.

– Хорошо. Нужно, чтобы ты подыграла мне прямо сейчас. Вставай.

Эмили кивнула, отведя взгляд от Гэвина, когда Диллан занял свое место. Она встала, и Гэвин, выскользнув из кабинки, схватил её за руку.

Он посмотрел на Диллана, а тот, казалось, пребывал в замешательстве. Положив ладонь на стол, Гэвин навис над ним, сузив глаза:

– Думаешь, ты выиграл, но это не так, Диллан. Ты не только считаешь меня настолько глупым, думая, что я соглашусь на твои безумные требования, не посоветовавшись с адвокатом, ты еще и обидел девушку, которую я люблю. Это реально... бесит. По-твоему, я мужчина, который способен позволить тебе находиться в родильной комнате и насаждаться муками Эмили? Снова ошибся, кретин. Я лучше сдохну в тюрьме, чем увижу, как ты счастлив от её боли.

Освободившись от руки Эмили, Гэвин наклонился ближе. Диллан отпрянул, спиной врезавшись в стену.

– Пока ты мочился, я позвонил своей семье. Они готовы заботиться об Эмили и малыше столько, сколько меня не будет рядом. Позволь напомнить, что мой отец адвокат. Он тоже проводит выходные, играя в гольф, выпивая и устраивая барбекю с некоторыми влиятельными судьями Манхэттена по уголовным делам. Но это даже не самое лучшее, что у меня есть для тебя, Диллан. В непонимании и суматохе последних тридцати минут моя башка… повернулась. Когда такое случается, я порой забываю некоторые вещи. Просто это напомнило мне, что я знаю кое-какую информацию, которая может разрушить к чертям собачьим твой мир.

На этом бровь Диллана взметнулась вверх в замешательстве, глаза сощурились, как и у Гэвина.