Пуля ставит точку

— Черт, что это за прожженый тип?

— А вам ничего не приходит в голову?

— Да не могу сосредоточиться, все из-за этих провалов. Ч-черт!

— Я тоже не мог — и потому записал другую ленту, где все пропущенные места удалил и состыковал то, что осталось. Правда, все равно уши вянут, но хоть слушать легче!

Лента была под рукой, Боб запустил её. Крамер выдержал минуты полторы и был сыт по горло.

— Достаточно, благодарю вас, Боб.

— Полагаю, вам нужно послушать ещё немного, лейтенант.

— Ну нет, все, что нужно, я уже слышал. Тут две дорожки?

— Да, на второй — несколько рождественских песенок и бесконечные "Зеленые манжеты"…

— Значит, все ясно? Мисс Ле Руке была учительницей музыки, а те часто пользуются магнитофоном, чтобы ученики контролировали сами себя. На этом крошечном куске было пять ошибок.

— И ритм все время тот же самый, на любой мелодии. Типичное любительское трам-там, трам-там…

— Вот именно.

— А теперь давайте послушаем вот это, лейтенант — вот эту часть.

— Зачем?

— Я тоже не знал, пока не прослушал. Крамер сам нажал кнопку.

— Так? — Т-с-с, как раз здесь.

Музыка вдруг смолкла. Пауза. Долгая пауза, звучащая точно так же, как на сожженных кусках ленты. И потом снова — с того же места партитуры.

— Вот так-то, — Боб довольно усмехнулся. — Эта пауза была записана. Крамер нахмурился.

— Ну и что? Слышал же неверную ноту — вот и начали снова. Именно так это и выглядит на уроке музыки.

— Тогда почему не слышны голоса? Во время паузы преподаватель бы что-нибудь сказал? Не мог же ученик так долго поправлять пальцы?

Это была правда. И в глубине души Крамера что-то зашевелилось, только он никак не мог вспомнить, что.

Услышав стук в дверь, Боб вскочил, чтобы впустить миссис Перкинс, принесшую поднос с завтраком. Яйцо было прикрыто крохотной шерстяной шапочкой.

— Премного благодарен, — Крамер поставил поднос на колени, — вы очень любезны.

— Значит, мой Боб вам помог?

— Я думаю, — ответил Крамер с полным ртом.

— Не слишком, моя дорогая, но зато задал ему задачу, к которой сам не знаю как подступиться.

Крамер налегал на гренки, и миссис Перкинс уставилась на него, потрясенная: похоже это было не на еду, а на заправку какого-то робота запасами энергии. Большая чашка черного кофе убивала как ликерная рюмка.

— Шутки в сторону, — Боб попытался отвлечь её внимание, — это вам хоть как-нибудь поможет?

Крамер вытер губы предусмотрительно предложенной ему салфеткой и встал.

— Разумеется да, и я вам очень обязан. У меня не было времени все как следует обдумать, но уверен, это нам поможет. В десять я встречусь с шефом и решу вопрос вашего гонорара.

— Да уже почти десять, — заметила миссис Перкинс.

— Господи, — воскликнул Крамер, — мне пора бежать.

* * *

Полковник Дю Плесси стоял у окна, когда Крамер без стука влетел в комнату.

— Добрый день, лейтенант, — сказал полковник, не оборачиваясь. — Я жду от вас полного отчета. Надеюсь, он у вас уже написан?

— Да плевать мне на него, меня интересует не то, что написано, а то, что напечатано!

Полковник Дю Плесси перешел к своему креслу под большим портретом президента республики. Сложив руки на круглом брюшке, осуждающе взглянул на Крамера.

— Не надо себя так вести! Сегодня это простительно мне, с утра желудок в ужасном состоянии…

И лицом и фигурой, и голосом напоминал он Крамеру старую бабу. Когда подавал через стол какую-то папку, казалось, на ней должен был стоять стакан слабого чая с диетическими сухариками. Но у него была репутация одного из самых крутых и грубых людей в полиции. По большей части — из-за его внезапных припадков ярости.

И завистлив был тоже как старая баба.

— Бригадный генерал был весьма доволен, узнав, что я поручил этот случай вам.

— Поручили? Вы меня насмешили. Я не буду заниматься этим дерьмом для того, чтобы ваше имя красовалось в газетах.

Полковник прошипел:

— Может быть, вы дадите мне договорить? Бригадный генерал мне сказал: Джепи, это один из наших лучших людей, помогите ему всем, чем можно. Собственно, это он рекомендовал мне сделать заявление для печати, — он же знает, что вы не любите проблем, возникающих при отсутствии близких родственников.

— Глупости.

Этого должно было хватить. Хватить для того, чтобы этот болван нарушил протокол. Крамер долго ждал возможности его спровоцировать, чтобы обвинить в том, что ударил коллегу-офицера; но теперь, когда у него было идеальное оправдание своему поведению, ничего не случилось. Как о нем говорили, болвана этого ничем нельзя было пронять.

— Садитесь, лейтенант, прошу. Ладно, я только что говорил с вашим черномазым сержантом. Ему было что рассказать, причем довольно интересного. И тревожного.

Значит вот как обстояли дела. Теперь он знал гораздо больше, чем удалось доктору Стридому выболтать по телефону. А если Зонди хорошо сыграл свою роль, то у полковника поджилки дрожали при мысли, что может сказать бригадный генерал, если узнает, как заметка в "Газетт" повредила следствию. Генерал, несомненно, ничего о прессе не говорил — он её терпеть не мог.

— Вы обеспокоены, господин полковник? — с невинной миной полюбопытствовал Крамер.