Пуля – лучший антидот

– Не нужно. Пока на конфронтацию не иди. Ему сейчас позвонит подполковник Прохоров. Человек, который назовется подполковником Прохоровым и предупредит... С нейтрального телефона. Наверное, уже звонит... Везирхан уйдет, и sim-карту оставит на месте. Я сначала подумывал, чтобы и тебя туда же перебросить для подстраховки, но сейчас считаю, что это горное селение тебе все же лучше посмотреть... А Везирхан сам справится. Он всегда был осторожным. Но нам необходим номер личной трубки «крапового» капитана... Но добывать это будешь вторым номером. А первым... Компьютер нужен. Для тебя. Чтобы переслать тебе запись из Интернета... Сможешь добыть где-то? Хотя бы на десяток минут пользования...

– На трубку Макарова высылайте. С которой я сейчас разговариваю. Это «iPhone». Мы бы и сами в Интернет вышли, но не знаем адреса.

– Мне нужен номер электронной почты, куда переслать.

– Тогда я перезвоню через несколько минут. Хозяин трубки за управлением. Спрошу и сообщу. Кстати, как вы его номер узнали?

– Пришлось в бригаду звонить. Там оперативно сработали. Через минуту сообщили. Ладно. Я прикажу перебросить запись. Постарайтесь найти точки, с которых велась съемка. Может быть, это что-то даст. И присмотритесь внимательно к женщине, которая осталась не зараженной.

– Сделаем, товарищ полковник...

Алексей Викторович бросил взгляд в десантный отсек, расположенный под ним. Ментовский младший лейтенант внимательно прислушивался к разговору, хотя услышать, естественно, ничего не мог, а по словам одного Гризадубова восстановить диалог нельзя. Но это, возможно, показалось. После того, как прояснилась роль «крапового» капитана, осторожность придется соблюдать в отношении всех, с кем имеешь дело. Тем более этот младший лейтенант прислан как раз Валтузиным.

– До связи...

– До связи. Только... На трубку Макарова необходимо что-то перебросить. Могут финансы кончиться. Интернет у нас все съест...

– Перебросим. Я позвоню в течение часа, как только поступят новости со спутника.

Подполковник хотел вернуть трубку хозяину, но передумал.

– Макаров, тормози. Уступи место Красникову. Он рвется порулить... Сам в башню перебирайся.

Боевая машина пехоты остановку выполнила плавно. Все-таки майор Макаров с ролью механика-водителя справлялся не хуже профессионала. Воспользовавшись остановкой, и остальные спецназовцы вышли размять ноги. И ментовский младший лейтенант с ними. Макаров же перебрался в башню на освободившееся место.

– Вызывай последнего абонента... – приказал подполковник, возвращая Макарову его трубку. – Это наш командующий. Скажи ему номер своей электронной почты. Пришлют видеосюжет. Сможем посмотреть?

– Без проблем. Только у меня на счету не богато...

– На твой счет что-то сбросят. Радуйся, что на халяву пользоваться будешь...

– На халяву, товарищ подполковник, моей трубкой вы пользуетесь, – возразил майор.

Тем не менее, он тут же нашел последний входящий звонок и нажал на сенсорном мониторе иконку вызова...

* * *

Последнюю остановку совершили, ориентируясь по карте, перед последним самым крутым подъемом, когда впереди ждала размытая дорога с разрушенным полотном. Пока остальные разминали ноги, командир с заместителем уселись на большой камень и стали просматривать присланную полковником Мочиловым запись. Маленький монитор трубки, конечно, скрадывал впечатление, но оно и без того не могло быть слишком ярким. Никто не стрелял и не поджигал дома. Просто люди еле-еле передвигались и при ходьбе держались за стены. Комментарий шел на английском языке.

– Акцент не американский, – сразу определил Макаров, хорошо знающий многие диалекты английского. – Я бы даже сказал, что это североанглийский или, может быть, шотландский. Или умышленно создается такой акцент, что скорее всего... У настоящих шотландцев речь, помнится, более резкая...

– Нам это ничего не дает. Эксперты-лингвисты наверняка уже прослушали запись, и, если нам ничего не сообщили, значит, категоричных выводов сделано не было. Меня интересует, как это снимали... Нет ни одного крупного плана. Обрати внимание... Когда человек страдает от каждого шага, все его эмоции выражаются на лице. Любой оператор в этой ситуации будет снимать крупным планом лицо. Здесь самый крупный план – человеческая фигура. Почему?

– Оператор неопытный...

– Неопытного не пошлют, – возразил подполковник.

– Его и не посылали. Снимал тот, что был в наличии. Вся съемка откровенно любительская. Совершенно нет никакого монтажа, кадры следуют из предыдущих кадров.

– Может быть, не спорю, – с этим подполковник согласился, хотя и не считал себя специалистом по видеомонтажу, но, как всякий разведчик, знал, что это такое, и даже обучался скрытой съемке объектов предполагаемого противника. – И еще я не сбрасывал бы со счетов варианта, при котором съемка велась издалека с помощью телеобъектива; оператору и самому не было видно лиц, и потому он не мог их выделить, и сама техника не позволяла сделать более крупный план.