Пуля-Квант

Отмель встал, зажал ученому нос и сделал несколь­ко энергичных движений пальцами, будто соль в каст­рюлю щепоткой сыпал.

— Вот так и живем, — хмыкнул он, возвращаясь на место. — Я у него за няньку, за медсестру и за мамку. Выпишут меня скоро, что делать будешь?

— А персонал? — спросил я.

— Чего персонал, они ж постоянно у изголовья си­деть не будут. Жениться тебе, Серега, надо. Во! Глянь на лабора… на Кирилла. — Отмель хлопнул меня по плечу. — Свадьба у парня скоро, хотя молодой совсем, уже нашел себе… чтобы нос ему чесала. А у тебя, на­ука, всё пробирки да колбочки, кванты-наночастицы… Чего ржешь?

Я невольно улыбнулся, глядя на Григоровича. Тот снова ойкнул — видимо, ему было больно делать рез­кие движения.

— Я ж серьезно. Вон Светка, медсестра, сохнет по тебе, а ты…

— Юра, хватит. Хватит, не могу… Черт, из-за тебя же здесь дольше проваляюсь. Уж лучше бы тебя скорее выписали.

Отмель хмыкнул:

— Кусай, — и протянул ему яблоко. — И ты, Ки­рилл, ешь.

Я взял апельсин с подноса, стал чистить. И тут толь­ко понял: мы кого-то еще ждем.

В коридоре послышался шум. Заголосила скрипучим голосом дежурная:

— Халат! Говорю: халат где? Хрыч усатый… и ходють, ходють. Халат удювай!

Старуха взяла кого-то в оборот и вела активное на­ступление по всему фронту. Ее скрипучий голос почти полностью заглушал чьи-то слабые отнекивания и роб­кие словесные попытки избежать столкновения. Нако­нец в палату спиной скользнула коренастая фигура в по­левой форме.

— Говорят те!..

Вошедший не успел захлопнуть дверь — в щель вле­тел белый ком ткани, опутал голову с седым ежиком во­лос. Из коридора донеслось:

— Удювай, паразит! — Послышалось нарочито громкое победное шарканье дежурной.

— Дает Николавна. Ух! — Отмель щелкнул паль­цами.

— Вот мапупа, — выдохнул Лабус, стаскивая халат с головы. — Шкворчит, как псевдоплоть. Здорово всем.

— Заходи, Константин.

— Привет.

— Здравствуйте.

Лабус перекинул халат через плечо, обвел палату взглядом.

— А ничего у вас. Жить можно. Сергей, эк у тебя какая тахта… Как тут? Куда?.. — Он поднял за лямку небольшой рюкзак.

— В раковину, — сказал Отмель. — Кирилл, помо­ги ему.

Лабус пожал мне руку. Потом подошел к Григорови­чу и потеребил его за палец. Подмигнул мне, обменял­ся рукопожатием с Отмелем.

Вид у Лабуса был не очень: возле глаз залегли мор­щины, лоб и щеку рассекли глубокие борозды порезов.

Кожа только зарубцевалась, розоватая — это его, ка­жется, слепой пес на Янтаре отметил. Сейчас это был совсем другой человек, не тот, которого я видел в лаге­ре, когда он дрался с мутантами и монолитовцами. Не такой воинственный и жесткий.

— Помочь? — Я кивнул на рюкзак.

— Давай. — Лабус покрутил головой, выискивая, куда бы присесть, и опустился на кровать рядом с От­мелем.

— Какие новости, Костя? — спросил тот.

Я распаковал рюкзак, поглядывая на них. Отмель за­пахнул ноги одеялом. Лабус положил руки на колени и сказал:

— А что рассказывать… Я включил воду и стал доставать пакеты из рюкзака.

— Карп на Янтаре рулит. Вашего возвращения ждут. После того боя по приказу начальника штаба к лагерю два отряда стянули, транспортники перекинули четыре машины огневой поддержки. Территорию зачистили в радиусе пяти километров от озера…

Я вынул газетный сверток — судя по запаху и жир­ным пятнам на бумаге, копченая рыба внутри. И запах был очень вкусный, я сглотнул.

— Ходят слухи — лагерь с Янтаря совсем снимут. Это я услышал, пока снова в особом отделе зависал…

— Сталкер сталкерис люпус эст, — пробормотал Отмель, глядя поверх моей головы.

— А это куда? — показал я сверток.

Лабус вопросительно взглянул на Отмеля. Тот пере­кинул подушку на подоконник, забрался с ногами на кровать и сказал:

— Тащи сюда. Костян, фрукты на одеяло. Кирилл, всю снедь мясную на поднос. — Вынул из тумбочки пу­стой ящик, тряхнул и отдал Лабусу. — Остальное сю­да, газеткой только простели.

— Ага.

Лабус помог перетащить угощение на тумбочку. До­стал из рюкзака две оплетенные бутылки с сургучом на горлышке. Должно быть, дорогое вино.

— Вот. С Лехой берегли на дембель. — Костя кос­нулся пальцами шрамов на лице.

Отмель глядел в окно, Григорович в потолок. Я при­сел на край кровати.

— Ну, — встрепенулся Лабус и потянулся к бутыл­ке, — чего это мы? За встречу.

Он сломал сургуч и сорвал обертку, продавил паль­цем пробку в горлышко. Разобрал стопку из пластико­вых стаканов. Забулькало. По палате разошелся пря­ный запах.

— Хорошее вино, — сказал Отмель. — Тебе чуть-чуть, — он поднес к губам Григоровича стакан.

— За встречу, — повторил Лабус, чокнулся со все­ми и выпил.

— Радионуклиды хорошо выводит, — заметил Гри­горович.

Отмель кивнул и передал гроздь винограда Косте. Тот сорвал пару ягод, отправил их в рот. Снова тронул шра­мы на лице.

— Да не мнись ты. — Отмель вновь наполнил ста­кан. — Говори все как есть. Мы ж с Серегой, пока здесь прохлаждаемся, столько уже обсудили… теперь других послушать хотим. У меня в голове каша, никак не могу разобраться, что к чему.

Костя помолчал и медленно заговорил:

— Значит, мы во времени перенеслись. Когда ты у люка в подземный ход спросил, зачем мы из «Гуантана­мо» с Лехой сбежали…