Пуля из будущего

Алексей вернулся на кухню, посмотрел в бледное лицо Адины, но женщина не подавала признаков жизни. Фраза пришла, видимо, из воздуха или еще откуда-то, куда живые люди не заглядывают.

Алексей сдвинул палас, открыл люк и под наблюдением двух своих товарищей, которые ничего, конечно, не слышали, спустился в первый подпол. Там он со знанием дела сдвинул овощной ящик и откинул крышку люка. Наствольный тактический фонарь Алексей включил на градацию лунного света, опасаясь сразу направлять в темноту яркий луч. Он вспомнил, что девочка слепа, но переключать фонарь не стал.

— Бурлият!.. — позвал Николаев.

В ответ ему из темноты поднялась тонкая рука. Солдат ухватился за нее и помог девочке подняться по крутой лестнице.

— Наверху так сильно грохотало. Была гроза?

— Была война, — сказал он. — Ты знаешь, что такое война?

— Это когда убивают. А мама с папой?..

— Их убили, — сказал Алексей, опасаясь при этом реакции девочки на свои слова.

— Да, мама говорила, что так будет, и велела мне тебя слушаться.

Сверху донесся голос старшего лейтенанта Крамолова:

— Николаев, ты с кем там?

— Дочь хозяев. Она слепая, товарищ старший лейтенант.

Алексей и Бурлият поднялись на кухню.

— В этой яме и я сидел, — сказал рядовой Николаев.

Крамолов нахмурился.

— Докладывай! — потребовал он.

Алексей рассказал все, от начала до самого конца.

— Теперь я вроде как опекун Бурлият, — заявил он.

— Тебе полтора месяца еще служить осталось. Хотя… ты же, по сути, в плену был?

— Так точно.

— Есть в армии такая практика. После плена обычно сразу комиссуют. Посмотрим. Я с комбатом поговорю. Опекунствуй пока. Нажил на свою голову проблему. Лучше бы уж женился!

Домой Антона доставили на той же машине, только водитель был другой. Сначала майора Сапожникова, потом Денисова. Последним должны были довезти до дома Марка Борисовича.

Майор Сапожников вышел из машины.

Она тронулась, и Антон тихо спросил своего спутника, сидящего рядом с ним на заднем сиденье:

— Вы, Марк Борисович, Азаматова хорошо знали?

— Мы с ним дружили.

— И знаете, почему он ушел со службы, за границу уехал?

— Знаю. Он сегодня позволил вам это прочитать?

— Да.

— А я прочитал, что он вернулся, чтобы быть похороненным в родной земле. Он знал, что с ним случится, где и зачем мы все соберемся. Но это послание было адресовано персонально мне. Что-то он посылал и генералу. Я только краем сознания зацепил. Не знаю, что это было. Может, Алексей Юрьевич сам расскажет, хотя едва ли. Зульфир видел, что я против него работаю, и ему было от этого больно. Как и оттого, что генерал Славин нами руководит. А что он вам дал прочитать? Если это, конечно, не личное.

— Это не личное. Он напомнил о событиях августа девяносто девятого года. Когда премьер-министр и секретарь Совета Безопасности России вели переговоры с Басаевым и Удуговым о вторжении чеченцев в Дагестан. Полковник предупредил тогдашнего президента России, но за это его уволили со службы. Он уехал в Дагестан, стал готовить отряды самообороны, но вторжение произошло. Басаев пришел вместе с Хаттабом. Много людей погибло.

— Да, я в курсе этих событий. Будь я дагестанцем, оказался бы рядом в Азаматовым. Но дела эти раскопали специалисты нашей воинской части, а не лично шариф Зульфир. За доклад президенту нашу структуру расформировали. Чтобы не лезли, куда не следует.

— А зачем политикам это понадобилось?

— Близились выборы. Нужна была короткая победоносная война. Так объяснили Басаеву и Удугову. На самом деле требовалась причина для начала новой войны в Чечне. Они проявили неосторожность и дали ее. На фоне этих событий секретарь Совета Безопасности стал премьер-министром, а потом и президентом. Но сейчас мы в политику не лезем. Майор Сапожников помнил, что стало с частью генерала Славина. Руководство управления «Z» не хочет, чтобы оно тоже было расформировано. Поэтому задачи нам ставятся строго конкретные и ограниченные. Мы не суемся туда, куда нас не зовут.

— Все, приехали, — сказал Антон. — Высадите меня здесь. Двор я сам перейти сумею.