Пуля дум-дум

— Что ж, отличная идея, Поп, — искренне восхитился я. — Сколько лет вы здесь живете?

— Тридцать. — Он спокойно улыбнулся. — Половина моей жизни и больше, чем вся жизнь Гвен.

— Тридцать лет, — задумчиво повторил я. — Поп, откуда вы брали деньги все это время?

— Что? — Поп непонимающе уставился на меня.

— Деньги. На что вы жили все эти годы?

— Деньги — не проблема, — отмахнулся он. — Я вам говорил, что после смерти Гвен у меня было достаточно средств.

— Но ведь она умерла тридцать лет назад, — напомнил я.

— Ну, — в его голосе послышалось раздражение, — я сделал несколько удачных капиталовложений, а многие из моих гостей вполне обеспечены. Даже сейчас из четверых у меня всего лишь один не зарабатывает себе на жизнь. Знаете, лейтенант, главное — чтобы тебе сопутствовала удача, и тогда для жизни много денег не потребуется.

— Я то же самое каждый год слышу от окружного шерифа, — проворчал я. — Огромное спасибо за то, что рассказали мне о себе, Поп. Это одна из самых замечательных историй, что мне приходилось слышать в своей жизни.

— Лучше идите и приготовьте себе что-нибудь выпить, лейтенант, — добродушно предложил он. — Должно быть, у вас в горле пересохло, пока слушали мою болтовню. А вообще, я все это придумал, в любом случае, ради вашего же блага.

— Мои родители как-то раз видели вас на Востоке, — сказал я. — Они рассказывали, что смотрели великое представление — «Ливви и Лизандер». Название мне запомнилось.

— Хорошо придумано, лейтенант, — отозвался он, скептически улыбаясь.

— О да, — уверял я его. — Они действительно видели вас. Там еще была песня. Я помню, они мне с восторгом рассказывали. Стоило только кому-то первым спеть эту песню, и она стала бы хитом. Именно вы спели ее первыми. «Никогда не смейся над любовью» — вот как называлась песня.

Он долго смотрел на меня, потом пару раз моргнул.

— Да, лейтенант, — тихо сказал он, — была такая песня. Спасибо. Извините, что усомнился в вас.

Он повернулся ко мне спиной и пошел по коридору, тихонько насвистывая мелодию. Печальная пауза продержалась в комнате еще несколько секунд и тут же безболезненно улетучилась, когда Себастьян у меня под ногами возобновил свою тренировку в меткой стрельбе, громыхая очередями и удивляя скорострельностью.

Глава 6

На первый взгляд казалось, что стены и потолок в подвале были выложены из пустых гильз и не рассыпались лишь благодаря кусочкам штукатурки между ними. Повсюду валялись консервные банки — на столах, на скамейках, под ногами. Оружейная стойка в дальнем конце подвала изобиловала поразительным разнообразием стрелкового оружия.

Сам Себастьян больше не был Таинственным Человеком, теперь он превратился в Воинствующего Человека, одетого в брюки из рубчатой ткани, сапоги для верховой езды и белую рубашку, расстегнутую на груди. Лишившись белого галстука, фрака и мантильи с огненно-красной отделкой, он несколько изменил свой облик, но эффект оставался все тем же и напоминал эру Великого Гэтсби.

Очутившись в подвале, я первые минуты столь сосредоточенно пытался определить, насколько образ Себастьяна соответствует описанию Джекила и Хайда, что не слышал ни одного из произнесенных им слов. Теперь, когда я все прикинул и понял, что Хайд Меткий Стрелок не опасен, я мог с облегчением вздохнуть.

— Поэтому всю свою жизнь я ищу совершенства, лейтенант, — завершил Себастьян с торжественным видом. — И теперь, когда я объяснил вам свои побудительные мотивы, я надеюсь, вы понимаете мои чувства?

— Прекрасно понимаю! — Я церемонно поджал губы и медленно кивнул в знак полного одобрения.

— Вот почему я никогда не исполняю трюков на публике, — продолжал он. — Обманывать публику, которая верит мне, совершенством, которое есть не что иное, как бесстыдное мошенничество! Вы согласны, лейтенант?

— О, конечно, — поспешно ответил я. — Можно мне задать вам вопрос из любопытства: когда вы в последний раз выступали на публике, Себастьян?

— В пятьдесят девятом году, — ответил он. — Это была большая ошибка.

— Что произошло?