Пуля для эрцгерцога

– Отчего такая спешка? – Пунцовые губы обменялись мягкими укусами. – Удобно ли? Надобен адвокат.

– Нет-нет, не волнуйтесь, все удобно. Это просьба Марии Андреевны. Она очень вас просит вскрыть и огласить завещание немедленно. У нее какие-то свои на это причины.

Когда следователь встал, Евгений Сергеевич неуютно поежился в кресле. Его очень интересовало то, что написано в завещании, но он знал, что обнаруживать этот интерес неловко. Наследницей в конце концов является Зоя Вечеславовна, а не он. Да и вообще, меркантильные переживания плохо гармонировали с темою предшествовавшего разговора.

Никого!

В спальне было пусто.

Генерал тяжело повернул голову вправо, потом влево и прошептал одними усами:

– Где же ты?

Комната выглядела так, будто покинута была навсегда. И бесповоротно. Посреди аккуратно застеленной кровати лежало письмо. Нетрудно было догадаться, что там содержится объяснение причин бегства Галины Григорьевны. Да, всего лишь это. Ни слова, дарящего хотя бы маленькую надежду, там не было. «Я должна вас покинуть, должна!» И это все.

Пухлые пальцы медленно скомкали послание.

Следователь появился на веранде в сопровождении батюшки. Нес в руках конверт, покрытый большими сургучными кляксами. Господин Бобровников был отчасти рад, что ему досталась некая роль в здешнем семейном катаклизме, но вместе с тем немного опасался быть втянутым в какую-нибудь кляузную историю. Евгений Сергеевич выжидательно прищурился.

– Надо пригласить всех, – заметил батюшка. – Вы не сходите за генералом и Настей, юноша?

Саша готовно кивнул, но стоило ему подняться, как в глубинах дождя раздался топот копыт. И мимо веранды проскакал верхом на белом жеребце одетый в парадную форму Василий Васильевич Столешин. Даже не посмотрев в сторону гостей и родственников. Плюясь гравием, высокая и тяжелая фигура удалилась по яблоневой аллее к воротам.

– Что это такое? – спросил Евгений Сергеевич, впрочем, не рассчитывая, что ему кто-нибудь ответит.

– Ну что ж, надо хотя бы позвать Марью Андреевну, – вздохнул следователь, надламывая первую печать.

– Она осталась при Тихоне Петровиче, – ответил отец Варсонофий, – плачет. И потом, она знает содержание документа.

Антон Николаевич потряс высвобожденным из конверта листом. Воздух был так влажен, что это потряхивание не произвело характерного шума.

– Интересы Зои Вечеславовны представляете вы, Евгений Сергеевич, я правильно понимаю?

– Правильно.

– Собственно, из этого документа следует, что все права на имение и прочее имущество переходят к Афанасию Ивановичу Понизовскому. За исключением небольших сравнительно сумм, следующих Зое Вечеславовне и Василию Васильевичу Столешиным. Анастасия Ивановна остается, как и была, на иждивении… Что касается Марьи Андреевны… да что я, благоволите убедиться сами.

Профессор взял бумагу в руки и, прочитав, убедился, что Бобровников абсолютно правильно изложил суть документа. Претензии Зои Вечеславовны были более-менее удовлетворены. Но не в ущерб генералу, как ожидалось, а уделением от богатств Афанасия Ивановича, нового всему владельца. Вариант, который можно было признать в общем удовлетворительным. Но в глазах профессора загорелись чувства, ничего общего не имеющие с радостью.

Приняв обратно в свои руки бумагу, Антон Николаевич объявил, что теперь необходимо ознакомить с документом главного правообладателя.

– Где его комната?

– Третья по темному коридору. По тому, что идет налево, – сказал Саша.

Депутация тут же двинулась.

Дверь легко отворилась, и в грустном полумраке можно было различить мужскую фигуру, лежащую ничком на кровати. Волосы рассыпаны по подушке, правая рука костяшками пальцев упирается в пол. Следователь неохотно приблизился, сказал, не оборачиваясь, отцу Варсонофию, тяжело дышавшему за спиной:

– Он что, тоже мертв?

– Мертвецки пьян, – сказал одновременно каламбур и правду служитель.

Бобровников подвигал ноздрями.

– Да, действительно, коньяк.

На щеках Евгения Сергеевича появился какой-то мертвенный отлив. Саша, также оставшийся на веранде, счел необходимым спросить:

– Что с вами?

– А вы сами не поняли? – неприятным голосом отозвался тот.

– Смотря что вы имеете в виду.

Профессор сильно поморщился и поскреб ногтями бледно-сизую щеку. И оглянулся. Ему было неуютно в отсутствие жены. Тем более, что понятое сейчас им имело к ней прямейшее отношение.

– Получается, молодой человек, что она, как это ни дико, права.

– Зоя Вечеславовна?

Евгений Сергеевич сделал нетерпеливое движение холеной рукой.

– После этой бумаги у Афанасия Ивановича есть все основания бывать в имении почаще. Богатейшее хозяйство, его не оставишь без присмотра.

– Всего лишь «есть основания». Хозяин не обязан сидеть возле своей собственности неотлучно. Можно ведь взять и уехать на то время, что объявлено временем убийства. – Саша говорил спокойно, даже слишком спокойно, воображение его вовсе не было поражено. Он словно разбирал шахматную задачу, прикидывая, каким образом можно избежать осложнений.