Пулемет для витязя

Полоз уселся на седло, упер тяжелый взгляд прямо в глаза Тверда. Рваный танец огня, подсвечивающий снизу его и без того не особо приветливое лицо, дергающимися мазками света и тьмы малевал на нем совсем уж жуткую личину.

– Добро, что сразу к делу перейдем, – выдавил наконец из себя боярин, переводя взор на Путяту. Получилось довольно зловеще. – Вам, должно быть, жутко интересно, чего это я в такой спешке решил покинуть Полоцк, хотя ранее рвался туда так, будто жизнь моя от того зависела. Поначалу я, честно сказать, думал, что придется вас вязать и тащить за собой в Киев на аркане. Поэтому, когда вы не стали упорствовать отъезду, только вздохнул с облегчением. И лишь сейчас понял – что-то тут, однако, не так.

Тверд с усмешкой взглянул на купца. Будто говорил: видишь, мол, само по себе все сложилось. Хотел устроить ночной марш – вот тебе и повод выложить все как есть. Путята, впрочем, кости на стол вышвыривать не торопился. Мялся, дул щеки и ломал хворост, без остановки бросая его в костер, будто хотел, чтобы он у них разгорелся жарче, чем у всех остальных.

– Уважаемый купец Путята Ратмирыч хочет сказать, что неплохо бы нам для начала узнать, какая это такая срочная надобность столь лихо сорвала нас с места, – не выдержал этой игры в молчанку Тверд. – Верно я говорю?

Гильдиец хмуро глянул на одного, на другого, покосился на спину Тумана, будто тот тоже не сводил с него полных ожидания глаз. В нависшей тиши отчетливо донесся чей-то тугой, что тетива, голос, затянувший песню. У другого костра громыхнул дружный гогот.

– Верно, – нехотя выдавил наконец Путята.

Холодная ухмылка Полоза могла бы безвозвратно испоганить любой радостный погожий день.

– Добро. Только не отослал бы ты, купец, своих псов куда подальше. Пусть пойдут, почешутся, покуда два человека разговоры ведут.

– Они останутся, – быстрее и заполошнее, чем следовало бы, чтобы сохранить хотя бы вид солидности, выпалил купец.

Волчий оскал Полоза теперь можно было спутать с чем угодно, но только не с улыбкой.

– Добро, раз так. Но знай – дело это государственной важности, а потому как только о нем узнают больше людей, чем сейчас сидит у этого костра, я точно буду знать, с кого следует голову снять.

Путята что-то проворчал насчет того, что каждый пусть приглядывает за своими людьми, и это вовсе не его была идея – тащить в Полоцк целое воинство лишних глаз и ушей.

– Это Аллсвальд, – двумя словами, сказанными тоном, будто речь шла о траве под забором, отрезал все пути к дальнейшему словоблудству Полоз.

– Что?

– Это сделал Аллсвальд, – будто втолковывая малому дитяте, еще раз повторил боярин.

– Не надо с нами говорить, как со слабыми на ум.

– Что поделать, именно так вы сейчас и выглядите.

– Да? Как же, интересно, будешь выглядеть ты, когда узнаешь, что конунг ко всему, что произошло в Полоцке, касания не имеет?

Удивляться княжий ближник не стал. Напротив. С подозрительным воодушевлением он ткнул кулаком в растопыренную пятерню.

– Я ж говорил, что вы, ящеровы дети, что-то нарыли, – тон его был таким, словно он и впрямь радовался этому.

– Ну уж нет, мил человек, – покачал головой Путята. – Условились, что ты первым свой сказ поведешь. Вот и говори. А мы послушаем.

– Да тут и говорить-то особо нечего, – пожал плечами боярин. – Просто я нашел людишек, работавших в полоцком Дворе гильдии. Им посчастливилось в ту ночь выжить и унести ноги. А как только узнали, что в город прибыли киевляне, тут же связались со мной.

– Чего это вдруг именно с тобой?

– Вот и спросишь у них. В Киеве. Они могут мнооооого чего интересного порассказать. О том, особенно, насколько Аллсвальд тут ни при чем.

Путята этим известием был ошеломлен ничуть не меньше Тверда. И по нему, в отличие опять-таки от Тверда, это было видно.

– Где они?

Полоз презрительно фыркнул.

– В безопасности. И сдается мне, что чем меньше людей будет знать, где именно, тем дольше это место останется безопасным. А теперь ваша очередь. Так, значит, ни при чем тут норд?

* * *

– Говоришь, боярину надобно было все это рассказать, да?! – Путята дергался и извивался не хуже ужа на сковородке.

– А что я? – пожал плечами Тверд, насколько это позволяли сделать стянувшие руки путы. – Ты ведь в нашем посольстве голова. Я-то всего лишь меч. А железку че слушать?