Пуговица Пушкина

Я почти забыл рассказать тебе то, о чем несколько последних дней говорит весь Петербург; вещь действительно ужасающая, и если ты соизволишь доверить ее одному из моих соотечественников, то из нее получится хороший роман; вот история: в окрестностях Новгорода есть женский монастырь, одна из монахинь известна по всей округе своей красотой. Драгунский офицер безнадежно влюбился в нее и преследовал ее целый год, после чего она внезапно согласилась его принять, при условии, что он придет в монастырь пешком и один. В тот день он покинул свой дом около полуночи и явился в назначенное место, где нашел названную монахиню, которая, не говоря ни слова, провела его в монастырь. Прибыв в ее келью, он нашел великолепный обед со всевозможными винами, а после обеда попытался воспользоваться этим tet-a-tet и начал убеждать ее пылкими заверениями в любви; она, выслушав с величайшим хладнокровием, спросила, какое доказательство своей любви он может предложить, и он обещал все, что могло прийти ему на ум, включая похищение и женитьбу в случае ее согласия. Она повторяла, что этого недостаточно, и офицер, сбитый с толку, в конце концов сказал, что выполнит все, что она попросит; заставив его в этом поклясться, она взяла его за руку, подвела к буфету, указала на мешок и сказала, что он должен только донести его до реки, а по возвращении она ни в чем ему не откажет; офицер согласился, она вывела его из монастыря, но, не сделав и двухсот шагов, он почувствовал себя плохо и упал. По счастью, один из его товарищей, видевший его выходившим из дому и поджидавший его возле монастыря, быстро подбежал к нему, но было слишком поздно: злая женщина отравила его, и он успел только пересказать все события; когда полиция вскрыла мешок, она обнаружила там половину туловища жестоко обезображенного монаха.

То, что происходило на глазах Дантеса — отстраненных, невыразительных, бледно-голубых — напоминало ему истории из книг, о которых он только слышал: «Бедняга Платонов был три недели в ужасном состоянии — так влюбился в княгиню Б., что заперся дома и не хотел никого видеть, даже своих родственников… Он отказывается говорить со своими братом и сестрой. Он говорит, что очень болен; такое поведение неглупого молодого человека просто поразительно, потому что он влюблен так, как, говорят, это происходит у героев романов. Авторов последних я хорошо понимаю, надо же чем-то заполнить страницы, но это странно для человека, обладающего здравым смыслом; я надеюсь, он скоро положит конец этой глупости и вернется к нам, я без него очень скучаю». Осторожный и разумный Дантес не подозревал, что вскоре сам вступит в эксцентричное братство «бедняг», безумно влюбленных, как герои романов, — сам окажется в романе, таком же напряженном и с таким же кровавым концом, как и любой роман, написанный в его любимой и далекой Франции.

В конце декабря Жорж Дантес наконец смог уведомить Якоба Геккерена о своем полном выздоровлении: «Теперь, благодарение Богу, я совсем не страдаю. Да, я закутан во фланель, как женщина, выздоравливающая после родов, но в этом есть двойное преимущество сохранения тепла и заполнения пространства под одеждой, которая висит на мне как мешок из-за того, что я так страшно похудел. В этом письме я предлагаю тебе отчет о моей теперешней жизни: я каждый день ем дома, мой слуга договорился с поваром Панина, и мне присылают очень хорошие и обильные обеды и ужины за шесть рублей в день, и я уверен, что смена поваров идет мне на пользу, поскольку боли в желудке почти совершенно исчезли».

Но он не все говорил своему далекому другу. Он ни разу не упомянул об участившихся вечерних выходах и молчал о своих новых знакомых: Петре Валуеве, женихе Марии Вяземской, Александре и Андрее Карамзиных, Клементин и Аркадии Россетах — это все были молодые друзья Пушкина. Через них Дантес вошел в кружок поэта[7].