Пугачева против Ротару. Великие соперницы

Кстати, в том же году польский ВИА «Но То Цо» перепел «Червону руту» уже в ином варианте – в стиле «тяжелого рока», и эта версия вышла в СССР на диске-гиганте ансамбля. Таким образом, советские слушатели могли наслаждаться разными звучаниями этого шлягера: старшее поколение отдавало предпочтение версии Ротару, молодое – «Но То Цо».

Была на диске Ротару и необычная для нее песня – жесткая по стилю любовная баллада «Ложь» на стихи Андрея Дементьева, где текст имел более широкий, чем только любовный, смысл:

Я ненавижу в людях ложь,
Она порой бывает разной:
Весьма искусной или праздной
И неожиданной, как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно,
Хотя не я, а ты мне лжешь…

Отметим, что и в репертуаре Аллы Пугачевой десять лет спустя появится песня почти идентичного содержания – «Святая ложь», которая войдет в ее программу «Пришла и говорю» (1984).

Но вернемся к событиям 1973 года.

В декабре Ротару была вызвана в Москву, чтобы сначала дать здесь несколько концертов в ГЦКЗ «Россия», а также записаться в финальной «Песне года» все с тем же «Моим белым городом» и выступить в кремлевском концерте для членов Политбюро, то бишь лично перед Брежневым.

Декабрьские концерты Ротару в ГЦКЗ «Россия» прошли 15–20 и 25–28 декабря. В первых представлениях вместе с нею выступали: Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, ВИА «Девчата» и др. Во вторых сцену с ней делил грузинский ВИА «Орэра» с его солистской Нани Брегвадзе.

В эти же дни состоялась и ее запись в телецентре Останкино для «Песни года». Как и положено такому мероприятию, не обошлось без интриг. Например, на него так и не смогли попасть ряд популярных исполнителей, имевших в паспортных данных, в графе № 5, одну и ту же запись – «еврей». Среди выбывших оказались: Вадим Мулерман, Валерий Ободзинский, Майя Кристалинская, Аида Ведищева, Нина Бродская и др. Такая дискриминация, естественно, никем официально не афишировалась, но все знали ее проводника – председателя Гостелерадио Сергея Лапина. Будучи весьма образованным по меркам тогдашней номенклатуры человеком, он имел одну слабость – предвзято относился к евреям, полагая, что их представительство в советской культуре не соответствует их процентному соотношению с другими нациями, а также не дает возможности многим талантливым представителям последних пробиться наверх. Против приглашения исполнителей из числа евреев действовало и другое обстоятельство, но уже политического толка: Израиль только-только совершил свою очередную агрессию против арабов (в октябре). Поэтому евреев на «Песне года-73» почти не было, разве что Иосиф Кобзон, но его присутствие на таком мероприятии было незыблемым, несмотря ни на какие обстоятельства.

Но это был не последний скандал того концерта. Самый громкий произошел с Софией Ротару, у которой вновь обнаружились серьезные проблемы с голосом. Как мы помним, эта же тема возникла полгода назад на «Золотом Орфее». Но там Ротару быстро изменила оркестровку одной конкурсной песни («Птица»), которую в иной интерпретации ей было не вытянуть, и дело было решено. Однако на «Песне года» певица решила ничего не менять, а исполнить песню – все ту же «Мой белый город», которую она представила на «Орфее», – под фонограмму. А тогда подобные дела не приветствовались (это теперь «фанера» является фактически узаконенным явлением на постсоветской эстраде). В итоге свое резкое «нет» высказал руководитель Всесоюзного оркестра Центрального телевидения и радио Юрий Силантьев. Он в открытую заявил, что откажется дирижировать оркестром, если Ротару будет исполнять песню под «фанеру». Но дирижеское «нет» продержалось недолго. Силантьева быстро урезонили, напомнив ему, чьей именно любимой певицей является София Ротару. Короче, дирижер вынужден был смириться, однако всю песню Ротару простояла в дальнем от Силантьева углу сцены, поскольку находиться рядом с ним, видимо, было выше ее сил (впрочем, и его тоже).

Полный список песен и исполнителей «Песни-73» выглядел следующим образом: