Пугачев Победитель

А |" К.фмицкий еще. Придет, быдто, станет да и смот- мм любопытно, высматривает, говорю... А сам подми- ГИИИ! | Губами шевелит, а говорить не может!

Иона! — изумился Хлопуша.— Ну, русявого, ска- ЯИ'< ТЫ пришил. А Харлову с братишкой да Кармиц-

I и»' ты, а другой! Твоей вины нету! Пущай к тем

и Niuyr, которые их пришили!

А они ко мне лезут,— жалобно признался «ан-

|"1 -Да хоть бы сказали, чего им нужно! Легче

In i i i.n А то так: стоят да смотрят, да губами ше-

M'lfctfa,

Он пугливо оглянулся. Хлопуша съежился и вобрал голову в плечи.

Ну тебя! И на меня жуть нагнал!—признался он.— Мне, признаться, побитые не снятся, а вот Катька твоя, верно, мерещится. То ли во сне, то ли наяву.

Катька? Царица бывшая? Тю!

А ты не тюхай, а раньше послухай. Вот, говорю, снится мне гроб да огромаднейший, и хоша он и закрытый, а видно наскрозь. Лежит в ем она, царица, да не мертвая, а так, быдто притворилась мертвой, а сама все видит. Ну, вот только я, значит, поближе, а она и приподымается из гроба. Да как посмотрит на меня! Да как сверкнет глазами! Н-ну, тут у меня и душа в пятки! А проснешься — весь в поту... Живая была— пронзительная и мертвая такая же._

Ну, Катьки нам бояться нечего! Из гробу не вылезет, да и гроба-то не было: потопла. Рыбам да ракам корм...

А Москва и по сю пору Катькиной смерти не больно верит, — заметил Хлопуша.— Я так полагаю,— продолжал он,—это она все тебе назло! А при Катьке— ей назло верила, что, мол, Петр жив да где-то скрывается!

В самом деле, в Москве все чаще и чаще всплывал слух о будто бы где-то появившейся императрице. Ее встретили в поле крестьянские ребятишки. Заговорила с ними, подарила им рублевик серебряный, а они по лику на той монете и опознали дарительницу. А то будто брел по лесу старый капрал и набрел на избушку али на шалаш, а в шалаше—она. В просто одеянии, но он, капрал, сразу ее опознал. Да она и запираться не стала, только приказала молчать. Ну, он жене сказал, а жена соседке... Пошли мужик в лес, а шалаш уж пустой стоит. Ушла! А то еще еха с красным товаром офени, а она на перекрестке стоит, а на голове — царский венец... Видели ее и в самой Москве и даже возле Кремля. Молилась у Иверской, Солдат один заприметил да хотел ее задержать: пол и. !, награду. Только он к ней, а она как сверкнула ми пего глазами, и на солдата будто столбняк напал.

1С | нсдый раз, когда слух о появлении «Катьки» «пкпдил до «анпиратора», он начинал чувствовать себя мм- прежнего. За последнее время еще новое появи- flnci. Стали поговаривать, что и разруха, и бунты, и i" i" i. и «черная смерть»—все это, мол, кара божья. II пудет народ несказанно страдать, покуда не вертит царица законная. Тогда все пойдет на поправку.

По совету канцлера «анпиратор» однажды вызвал " 1(|1<кль «епутатов» от строптивого московского насе- ямил -их числе были также и прежные переговор- IIIПК и и стал объяснять им нелепость слухов о воз- мп I ности возвращения императрицы.

•- Померла она! Потопла!

Л кто видел, как она тонула?—ехидно спросил Кмисоов.

Матросы видели!

- Л что же они не вытащили?

Опять же, сколько времени прошло, а она не помп и мнется! Значит, померла!

Та-ак! А ты, твое царское величество, почитай, нити семь или восемь скрывался! И то вынырнул!

У пар попал не в бровь, а в глаз, и «анпиратор» |"Н I прялся.

>1 то одно дело, а она вовсе другое! Я от моих

«"I hi лютых скрывался, которые меня убить замыс-

чичи!

Та-ак! А она, говорят, твоего графа Панина wniuroro испужалась,—с притворным сожалением замшил гхидный старикашка.— Очень уж, мол, на нами шмного за душегубство варнака одного похож! Ну, ннн <тно, баба. Пужливая! Вот и спряталась, где ни нч г> п. А по времени объявится! Да ты на меня, Runiiottt, не серчай, твое величество, а то как бы из Миш и дух вон тут же не вышел. А что хорошего «г им'' Опять скажут, что, мол, кто-то там в Кремле к а невинного зарезал!

Пугачев скрипел зубами и давал себе в сотый раз клятву при первом удобном случае расправиться с Елисеевым да и с прочими «епутатами». Да и со всей этой треклятой, лукавой и строптивой Москвой. А Москва жила только слухами, вся была во власти своих же собственных выдумок.

Смерть «от чахотки в грудях» Семена Мышкина- Мышецкого дала новую пишу болтовне. Стали говорить, что «анпиратор» намеревался подсунуть молодого князя народу, выдав его за наследника цесаревича Павла Петровича, да бог не допустил, послал «цесаревичу» преждевременную смерть. Когда Мышкина хоронили, было огромное стечение народа, и толпа держалась вызывающе, так что не обошлось и без столкновений с «городовыми казаками».