Пугачев

Всех пленных, в том числе и Башарина, остригли по-казацки, оставили им оружие и лошадей. Пугачев с 2,2-тысячным войском и 12 орудиями вернулся в Берду. А в это время к Ильинской крепости, на помощь Заеву, приближался генерал-майор Станиславский из Орской крепости. Но, узнав о печальной судьбе Заева, он повернул назад, а из Орской по приказу Деколонга. должен был отойти дальше — к Верхне-Яицкой крепости. Деко-лонг свое решение объяснял необходимостью защиты от мятежников екатеринбургских заводов, Исетской провинции. Как он писал в Петербург графу Чернышеву, «подать помощь осажденному городу Оренбургу» он не мог, так как «злодеи башкирцы генеральным своим взбунтованием до того не допустили».

Успехи Пугачева сильно встревожили главнокомандующего Бибикова. «Удача сего злодея, — писал он Екатерине II, — в разбитии бригадира Билова, полковника Чернышева, ретирады (отступления. — В. Б.) генерала Кара, а, наконец, последняя удача в разбитии майора Заева с командою в Ильинской крепости умножили сего злодея и сообщников его дерзость и ободрили весь… башкирский народ к бунту; немалая опасность есть к распространению сих злодейств к стороне Сибири…, а при такой преклонности черни сей страх еще основательнее быть видится».

Под сильным влиянием слухов о последней победе «Петра Федоровича», его манифестов ширится восстание в Башкирии, Зауралье, Западной Сибири и других местах. Солдаты из числа польских конфедератов все чаще переходят к повстанцам. То же все чаще стали делать осажденные в Оренбурге, где усиливался голод.

Между тем Пугачев послал Толкачева к Яицкому городку и крепостям Нижне-Яицкой укрепленной линии (от Яицкого городка до Гурьева, на расстояние в 500 верст). Толкачев, проехав через казахские урочища, вышел к Миргеневскому форпосту. Оттуда, включая в свой отряд местных казаков, направился вверх по Яику к городку. В конце декабря с отрядом в 300 человек он подошел к нему. Подполковник Симонов к этому времени усилил оборону — по его приказу возвели непрерывную линию укреплений, упиравшихся двумя концами в Старицу — старое русло Яика. Внутри укреплений стояли дом войсковой канцелярии, гауптвахта, соборная церковь с высокой колокольней. На последней, под колоколами, имелся помост, на нем поставили две пушки, которые могли вести огонь во все стороны через восемь окон; дальность выстрела достигала одной версты. В крепости имелись запасы провианта, дров, пороха. Здесь же располагались землянки для рядовых защитников.

Симонов 29 декабря получил известие о приближении Толкачева. Навстречу ему выслал старшину Мостовщикова с 80 казаками. На следующий день произошла их встреча в семи верстах от города. Восставшие окружили отряд Мостовщикова, взяли в плен 24 оренбургских казака, а все яицкие сами перешли на их сторону. Лишь три оренбургских казака вернулись в крепость.

Толкачев вошел в Яицкий городок. Казаки встретили его с сочувствием. Командир созвал круг и объявил на нем о вступлении на престол «государя» Петра III, велел упоминать его имя и имя наследника Павла Петровича в церквах во время служб. Затем восставшие начали осаду ретраншемента — крепостных укреплений. Из высоких изб, забравшись под кровли, они вели меткий огонь по осажденным. Из крепости отвечали выстрелами из орудий. Но ядра, пробивая деревянные стены изб, падали в снег, потухали, не нанося особого вреда повстанцам. Тогда несколько солдат из гарнизона Симонова подожгли ближайший двор, и пожар охватил город. Восставшие спасались бегством под огнем противника. Это продолжалось несколько дней. Перед крепостью образовалась выжженная площадь, свободная от строений.

Толкачев сообщил в Берду о взятии городка и невозможности овладения крепостью — у него-де «команда невелика, а Дусалы-салтан киргизцов ни одного человека не дал». Он просил в помощь людей и пушек. Осада крепости продолжалась. В Яицком городке появилась своя «бунтовщичья канцелярия» во главе с яицкими казаками Иваном Сергеевичем Харчевым и Андреем Алексеевичем Кожевниковым.

Восставшие постоянно беспокоили крепостной гарнизон, держали его в напряжении, «во всегдашней атаке». Устроили завалы, которыми загородили обгорелую площадь, прилегающие улицы и переулки. Стреляли из бойниц в крайних избах. Между домами на насыпях поставили 16 батарей.

Толкачев снова просит помощи у Пугачева, и тот, учитывая настроения и просьбы яицких казаков, посылает в городок Овчинникова с отрядом в 50 человек и четырьмя орудиями. Вскоре выезжает туда сам в сопровождении конвоя из восьми человек. 7 января около городка его торжественно встретили священники в ризах, с крестами и образами, казаки с хлебом и солью. Пугачев приложился ко кресту, принял хлеб-соль. Увидел в толпе Дениса Пьянова:

— Ну что, узнаешь ли ты меня?

— Как не узнать! Ведь дело-то недавно было.

— Смотри же! Я не Емельян Иванов, а государь ваш Петр Федорович! Я хлеб-соль твою помню и тебя не забуду.