Пугачев

Пугачев стремился привлечь на свою сторону всех обездоленных. Он резонно возразил Овчинникову:

— Пусть его бежит и скажет. В этом худова нет, а одним человеком армия пуста не будет.^{120}

Пугачев дал Хлопуше денег, обещал в дальнейшем снабжать его деньгами и хлебом. Вождь восстания хотел показать всем обиженным, что у него они найдут защиту и помощь.

Хлопушу оставили. Скоро он сделался одним из крупнейших руководителей восстания, выдающимся организатором и командиром. Человек, обреченный крепостническим обществом на нужду, побеги, сидение в тюрьме, на каторгу, перенесший мучительнейшие наказания, потерявший, казалось, облик человеческий, зажил новой, кипучей, отважной жизнью среди тех, кто об’явил войну крепостному строю.

Пугачев — в трех верстах от Оренбурга. Под его командованием около двух с половиной тысяч человек. Он растянул отряд в одну шеренгу, чтобы показать свои силы более значительными, чем они были в действительности. Он посылал в город указы, где, обещая жалование и чины и угрожая непокорным, предлагал: «Оставя принужденное послушание к неверным командирам вашим, который вас развращают и лишают вместе с собою великой милости моей, придите ко мне с послушанием и, положа оружие свое пред знаменами моими, явите свою верноподданническую мне, великому государю, верность».^{121}

Воззвания делали свое дело: в отдельных частях гарнизона замечалось «роптание, из’являющее великую робость и страх». Были случаи ухода солдат, казаков и татар к осаждавшим. С таким ненадежным гарнизоном Рейнсдорп не мог решительно действовать против Пугачева и ждал подкреплений. Вот почему в первые недели осады происходили лишь мелкие, хотя и очень частые, стычки с переменным успехом.

С другой стороны, и Пугачев продолжал принимать меры к увеличению своей армии. Он посылал воззвания по крепостям и форпостам, по башкирским селениям-тюбам и калмыцким стоянкам, везде называя себя «больших и меньших в одном классе почитатель, скудных и богатейших государь и милостивый царь».^{122}

Казаки, калмыки и башкиры убегали из правительственных частей, уходили к Пугачеву. Киргизы собирались небольшими группами, нападали на форпосты, грабили, угоняли скот… Сотни марийцев, калмыков пришли под Оренбург и примкнули к осаждающей армии.

_{«Пугачевский суд»}

_{С картины художника В. Перова}

_{«Киргизы» времен пугачевщины}

_{«Путешествие Палласа»}

Башкир Кинзя Лрасланов писал письма на родном языке, что «от земли потерянной царь и великой государь Петр Федорович» с сыном Павлом Петровичем и семью тысячами донских казаков «уже к нам приближается».^{123} В другом письме Кинзя выступил уже как пугачевский полковник, уговаривал примкнуть к Пугачеву, оказывающему своим сторонникам всяческие милости. Он привел под Оренбург пятьсот человек. Пугачев дал им по рублю. Сын Кинзи — Сюлавчин раз’езжал по ногайской дороге с пугачевскими письмами, призывавшими к восстанию.

Любимец Пугачева и второй в армии после него человек — Максим Шигаев отправился вверх по Яику собирать казаков. Он привел с собою сто человек. Дмитрий Лысов поехал к калмыкам. Армия росла, но артиллерии нехватало. 11угачев отправил Хлопушу на Авзяно-Петровский завод с приказом организовать там литье мортир. Хлопуша блестяще справился с ответственным поручением. Он прибыл на завод с указом, звавшим на службу к «Петру Федоровичу». Указ предлагал предоставить две мортиры с бомбами. Заводские люди выслушали указ и закричали «рады ему государю послужить». Пятьсот человек последовали за Хлопушек вместе со скованными приказчиками, которых потом повесили.

Хлопуша захватил с собой шесть пушек, шесть пудов специально для него вылитых ядер, несколько пудов серебряной посуды, несколько сот баранов и лошадей, семь тысяч рублей денег, из которых две тысячи тут же раздал приписным.

Оставшиеся на заводе крестьяне составили мирской приговор, написанный по всем правилам и отпускавший их по домам. Их отсталая крестьянская мысль пыталась облечь свои уход на землю в «законные» формы. В приговоре говорилось, что на завод они присланы по указу императрицы Елизаветы Петровны, но теперь получен «указ его императорского величества Петра Третьего императора и тем, что несомовольно, в силу оных указов ехать с заводов повелено. Притом мы все, приписные крестьяне, оному повинились: ехать в свои отечества согласны».^{124} Мы ушли с заводов, таков был смысл приговора, не по доброй воле, а повинуясь царскому предписанию.

Отряд пугачевцев явился на Воскресенский завод Твердышева; часть заводских крестьян ушла с отрядом, часть осталась.

Пугачевцы нападали и на другие твердышевские заводы и медные рудники, забирали деньги, продовольствие, одежду, обувь, скот, пупки, порох, ружья и уходили вместе с мастеровыми и работными людьми. Башкиры сожгли Покровский медный завод.