Пугачев

Подобные случаи не единичны. На Урал посылались настоящие карательные экспедиции, чтобы привести бунтовщиков, «в должное рабское послушание». В восставших приписных деревнях постоем располагались войска. Они вели себя, как в завоеванной стране. Нужно было кормить солдат, лошадей, ублажать подарками офицеров. Бесчинствам усмирителей не было предела. Особенного размаха заводские волнения достигли в 60-е годы. Волновалась вся масса крестьян, приписанных к уральским частным заводам. Некоторые волнения были чрезвычайно упорны. Так, приписных крестьян Авзяно-Петровского завода не удавалось усмирить в течение целых десяти лет: они отказывались выполнять заводские работы, посылали челобитчиков в Петербург, сопротивлялись воинским командам.

В 1767 году — новая волна протестов, челобитий, отказов от работы, побегов. Волновались приписные заводов графа Чернышева, канцлера Воронцова, Походашина. В Цыдвинском стане приписные к Петропавловскому заводу Походашина крестьяне при приближении солдат зазвонили в колокола, собрались толпой в триста человек «с огненным ружьем, копьями, дрекольем и сенометными вилами», напали на команду и ранили несколько человек. Набатный звон продолжался всю ночь. Крестьяне Цыдвинского стана ездили по всем районам, где квартировали войска, убеждали приписных не выходить на работу, грозили расправиться с усмирителями. С трудом, хитростью и силой, приписные были «успокоены».

Так жил и боролся горнозаводский Урал. Заводы воздвигались на костях их строителей — посессионных, приписных, работных людей. Заводы воздвигались и строились ценою безжалостной эксплоатации, ограбления народов Урала и Приуралья.

Но Уральский завод — это не только промышленное предприятие. Он нуждался в тысячах десятин топливного леса, пашен, сенокоса, угодий для прокормления заводского населения. И заводчики силой отбирали леса и земли у башкир, татар и других собственников этих лесов, земель и пастбищ. Так, марийцы Кунгурского уезда жаловались на могущественного Демидова, приказчики которого захватили огромные лесные пространства, лишив маринцев звериных и птичьих промыслов. На захват лесов заводчиками жаловались служилые мурзы Казанского уезда. Граф Чернышев селил приписанных к Ашинскому заводу крестьян на землях татар Кунгурского уезда, заставлял их поставлять сено для заводских лошадей, безжалостно вырубал леса, захватывал татарские медные рудники.

Насильственный захват иногда маскировался формой покупки или аренды. Но маскировка была совсем прозрачной и никого не обманывала. Подпаивался, подкупался какой-нибудь башкирский старшина, он подписывал соответствующий акт продажи или сдачи угодья в аренду. Сидевшие на земле люди даже не знали о проделанной без их ведома операции. Они узнавали об этом, когда заводчик вырубал их леса, сгонял их с земель. Башкиры обращались в суд, но там пред’являлся оформленный по всем правилам акт, и истцы проигрывали дело. Авзяно-Петровский завод «заарендовал на вечные времена» 180 тысяч десятин за 20 рублей арендной платы в год. Белорецкий завод «купил» 400 тысяч десятин земли и 300 тысяч десятин лесу за несколько сот рублей. Заводчики навели ужас на население Урала и Приуралья. Недаром народы Урала, и башкиры в первую очередь, относились так враждебно к заводам, ко всему заводскому населению. Недаром уральские заводы строились, как настоящие крепости, — с башнями, бойницами, пушками, запасами пороха, огнестрельным оружием, с вооруженной стражей.

От заводчика не отставал помещик. Об’ектом колониального грабежа был не только Урал. Мордва и чуваши Пензенской и Саратовской провинций поручили своему депутату в Уложенную комиссию сказать о своем насильственном разорении с приходом русских помещиков, захватывающих их земли и их имущество. Им приходилось занимать деньги, отдавая залог жен и детей, которых они часто не могли выкупить. Обращались в суд с исками против помещиков-захватчиков — «и те судьи из наших жительств забирают много людей, человек по десяти и по двадцати и по тридцати и сажают нас в приказ и в тюрьму, и бьют немилостиво, и морят нас бедных месяца по два и по три и по году и приневоливав безвинно мириться».^{100}

Чуваши Кинярской волости, Чебоксарского уезда, писали в ту же комиссию: «Илья Яковлев сын Сергеев чинит нам великие разорения и обиды. Во-первых похваляется нашей деревни Мурзановой все дворы сжечь». Затем Сергеев захватил чувашскую землю и мельницу, его дворовые люди скосили чувашские покосы. Чувашское население волости было полностью разорено. Жалобы на помещичьи захваты шли от ясашных крестьян Симбирского и Сызранского уездов, от татар Пензенского и Саранского уездов. Татары Казанского уезда писали — помещики «чинят неописанные и изнурительные разорения так бесчеловечно, что многие наши служилые мурзы и татары… принуждены уже дворишек своих лишиться и оставить жалованную землю и выйти в другие места».^{101}