ПТСР

Филипп Филиппович, млея от страха, боялся пошевелиться. Ему казалось, будто малейшее движение может нарушить естественный ход времени и что-то изменить на этот раз.

– МИША, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ!? ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

Комнату заволокло едким дымом. Дышать становилось всё труднее. Было слышно, как трещат языки пламени. Они жадно подбирались к его кровати. Наверняка, как и тысячу раз до этого, уже нет половины комнаты. Её нещадно сожрал огонь. ОНО его принесло. ОНО хочет завершить дело и убить! Глаза закрыты.

«Ни в коем случае не шевелись! Если пойдёшь и впустишь ЕГО, ОНО поймает тебя! Убъёт!»

– МИШААА!!! – завопил ужасающий голос, взывающий подняться с места и подойти к двери. – ОТКРОЙ!!!

«Ни в коем случае не шевелиться!»

Кем-то навязанное нерушимое правило «Не шевелиться!». Тогда будет всё хорошо. Тогда ОНО уйдёт и оставит несчастного в покое. Тогда всё снова вернётся на свои места, а вокруг будут те же белые стены и заправленная постель. Филипп Филиппович знал это, но всё же не мог справиться со своим страхом. Он растворился в нём всецело, поддавшись естественному ходу событий.

«Сейчас всё пройдёт. Нужно только перетерпеть. Не бойся, малыш. Скоро должен прийти мой сын!»

***

Комаров достал из кармана пиджака бумажный платок и промокнул им вспотевший лоб.

– Значит, я тебя не убедил, – с сожалением заключил он, – и ты всё равно хочешь забрать его?

– Да, – твёрдо ответил Леонид.

Николай Александрович отправил платок в урну и сказал:

– Что же, позволь проводить. Может быть, увидев его собственными глазами, ты передумаешь.

Путь к закрытому корпусу был печально знаком Леониду. Ему неоднократно приходилось спускаться по не видевшей ремонта лестнице, пройти около сотни метров по территории пансионата вдоль еловой посадки, затем повернуть направо и скрипом деревянных ступеней крыльца заставить слететь с дерева стаю воробьёв. Облезшая от старости фанерная дверь была в самом конце коридора. Незнающий человек счёл бы её входом в уборную или санитарную комнату, но палату Филиппа Филипповича знала здесь каждая собака.

– Должен кое о чём предупредить, – вдруг сказал Комаров, остановившись прямо перед дверью. – Прошло больше года с твоего последнего приезда…

– Вы же знаете, мне приходится уезжать на длительное время, чтобы заработать, – перебил его Леонид.

– Да-да, но я не об этом, – запнулся Николай Александрович. – Я хотел сказать, что время, оно не щадит никого. Особенно это заметно у людей, которые находятся в таком же положении, как и Филипп Филиппович.

– Открывайте. Я должен его видеть, – настоял Леонид.

Николай Александрович достал крупную связку ключей, по всей видимости, не только от всех палат закрытого корпуса, но и прочих хозяйственных построек. Раздался лязг механизма несмазанного дверного замка, после чего заскрипели ржавые петли. Палата Филиппа Филипповича ничем не отличалась от остальных: пошарпанные стены с кусками облезлой штукатурки и мутное стекло в оконной раме, через которое едва пробивался солнечный свет.

– Мы планируем делать ремонт, – попытался оправдаться Комаров, но предпочёл не продолжать тему.

В углу на выцветшем линолеуме стояла инвалидная коляска. Решёток не было. Ни к чему. Старик в инвалидном кресле был не в состоянии и пальцем пошевелить.

– Папа, я пришёл, – робко произнёс Леонид.

***

Человек может по-разному реагировать на шоковые ситуации. В зависимости от эмоционального и психического состояния у него могут возникнуть различные посттравматические симптомы. Иногда это проявляется в виде повышенной обеспокоенности и нервозности, непредсказуемой смены настроения. В других случаях эти симптомы перерастают в нечто большее. Человека начинают преследовать различные фобии, он перестаёт чувствовать себя в безопасности, живёт с постоянным ощущением страха и угрозы жизни.