Птицелов

— Дома его нет. Странное место — этот дом. Выжившая из ума старуха-экономка говорит, что и жены там нету, — подтвердил Росситер.

Лайэм вспомнил ядовитое замечание Квигли о том, что женщины хороши, когда они превращены в мумии с забинтованным ртом… Вспомнил, что жена Квигли не присутствовала ни на одном заседании Общества.

— Так что же, Квигли — подозреваемый? — спросил Лайэм лейтенанта.

— Кто знает? — ответил тот и полез зачем-то в карман. Выражение лица Фрайго стало каким-то странным, и Лайэм с неприятным чувством задал второй вопрос: — Если не Квигли, тогда кто же?

— Ну хотя бы вы, — ответил Фрайго.

— Я? На каком основании?

Фрайго показал Лайэму на своей ладони блестящую золотую запонку с круглым изумрудом и инициалами Лайэма.

— Это моя запонка. Где вы ее нашли?

— В саркофаге, около мумии, — ответил Фрайго с победоносной улыбкой. — Так-то вот, мистер О'Рурк.

В ГОРОДКЕ УВЕСЕЛЕНИЙ НАЙДЕНА МУМИЯ,

ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО БЫЛА УБИТА И МУМИФИЦИРОВАНА МЕСТНАЯ ДЕВУШКА.

— Неужели это правда, тетя Федра? — воскликнула Орелия, читая газетные заголовки. — Какой ужас!

Они уже слышали о происшествии и о том, что членов Общества допрашивали в полиции, но свежую газету Фред принес только что. Это была «Чикаго ивнинг пост».

— Что же все-таки произошло? — спросила Федра, неохотно ковыряя вилкой кусочек цыпленка на тарелке.

Орелия прочитала:

— По иероглифическим надписям на льняных бинтах, в которые была обернута мумия, прочитанным доктором Кэннингхэмом, было установлено имя молодой женщины: Хэлли Пэппес, судомойка на одном из кораблей мистера Сэмюэля Аперса. Пропала три месяца назад. — Орелия пробежала глазами следующий абзац и сказала дрогнувшим голосом:— Тетя Федра, здесь написано, что она была сирота, и поэтому никто ее не разыскивал… такой же случай, как с бедняжкой Джиной, работавшей у Файоны.

Женщины взглянули друг на друга с одной и. той же мыслью: да, Джину могла постигнуть та же судьба. Орелия продолжала читать и вдруг вскрикнула:

— Главный подозреваемый — Лайэм О'Рурк!

— Боже мой! Он арестован? — разволновалась Федра.

— Нет. Но вызывали на допрос и взяли подписку о невыезде.

— Почему его заподозрили?

— Запонка Лайэма с инициалами и зеленым изумрудом— была найдена в саркофаге.

Орелия вспомнила, как Лайэм уронил запонки на ковер, как она нашла одну из них… Это было в ту, последнюю ночь, когда они занимались любовью.

— Что ж это такое? — прошептала Федра. — Бедный Син. Он, наверное, с ума сходит от беспокойства.

— И я тоже.

Орелия не верила, что Лайэм мог быть убийцей, хотя и сердилась на его неразумную ревность. Ну, а она сама — вела ли себя разумно? Наверное, тетя Федра все-таки была права, когда сказала про нее, что она бывает вспыльчива, а иногда и злопамятна. Вот, например, надо было бы отнести Файоне статью в «Чикаго ивнинг пост» — прочитав ее, та, конечно, обратится в полицию, чтобы выяснить судьбу Джины. Но давно Орелия поклялась, что ноги ее больше не будет в доме Файоны. Не настало ли время смягчиться?

И Орелия спросила тетку:

— Ты сказала мне, что сделала иллюстрации, которые заказали тебе для благотворительногр базара?

— Да.

— Тогда давай я их отнесу.

Федра посмотрела на нее понимающе.

— Очень мило с твоей стороны, дорогая. Ты же знаешь, как я буду рада, если ты и Файона помиритесь.

* * *

Придя на Саус Мичиган-авеню, в Ряд Миллионеров, она увидела Файону на террасе с газетой в руках. В светло-желтом платье на фоне цветущего сада Файона выглядела прелестно. «Чикаго ивнинг пост» был развернут на статье об убийстве.

— Орелия, — сказала она невыразительным тоном.

— Я принесла тебе иллюстрации от тети Федры.

Файона взяла пакет и положила на вышитую подушку рядом с собой.

— Она попросила тебя их занести?

— Нет, я сама вызвалась.

— А почему?

Раньше Орелия ответила бы небрежно:

— Мне было по пути, — или что-нибудь в этом роде. Но теперь она сказала: — Потому что ты моя сестра, и несмотря на наши различия — а тетя Федра считает, что причина ссор — наше сходство, — я тебя люблю.

— Ах, Ора, — вздохнула Файона, — и обняла сестру. — Я ведь тоже тебя люблю. — Она помолчала и спросила: — Как ты думаешь, от кого мы с тобой унаследовали свое упрямство — от матери или от отца?

— От обоих, наверное.

Файона кивнула в знак согласия и сказала:

— Мне жаль, что ты обижалась на мои замечания. Я хотела тебе только хорошего.

Орелия поняла, что в устах Файоны это извинение.

— Давай не будем больше обострять наших отношений.

— Решено. — Файона показала на газетный заголовок:— Ты читала, что всех членов этого Общества, в котором участвовала тетя Федра, допрашивали в связи с убийством? А твой работодатель — главный подозреваемый!

— Лайэм — не убийца! — вырвалось у Орелии.

— Лайэм? — подняла брови Файона. — И ты так горячо вступаешься за него?

Орелия покраснела.

— Не думай, что между нами что-то есть. С этой работы я ушла. И никогда с ним больше не встречусь. Но я знаю, что он на убийство не способен.

— Не верю. Ты в него влюблена.

— Нет, нет, Файона. Я вступилась за него, но это не значит, что я…