Птица не упадет

— Чего вы хотите? — крикнул он.

Фергюс Макдональд вышел на дорогу, по-прежнему размахивая флагом, совершенно не воинственная фигура в поношенном костюме и матерчатой шапке.

— Нельзя оставлять этих людей здесь! — крикнул он, указывая на тела.

Командир и двадцать полицейских вышли наружу, чтобы унести мертвых и раненых, а пока они работали, забастовщики по приказу Фергюса подобрались к коттеджу с тыла.

Неожиданно Фергюс достал пистолет «уэбли» и приставил к голове командира.

— Прикажите вашим людям поднять руки, или я разбросаю ваши мозги по всей дороге.

В коттедже люди Фергюса выбивали оружие из рук полицейских, на дороге показались другие вооруженные забастовщики.

— Мы под флагом перемирия, — сказал командир.

— Мы в ваши игры не играем, проклятый штрейкбрехер! — рявкнул Фергюс. — Мы сражаемся за новый мир.

Командир открыл рот, собираясь возразить, и Фергюс ударил его пистолетом по лицу, выбив зубы и разбив губу. Командир упал, а Фергюс прошел между его людьми.

— Сейчас мы захватим Брикстонский мост, потом Йоханнесбург. К вечеру над всеми общественными зданиями города будет развеваться красный флаг. Вперед, товарищи, сейчас нас ничто не остановит!

* * *

Тем же утром Трансваальский отряд шотландских стрелков высадился из поезда на станции Дансуорт и двинулся на шахтерский город Бенони, который полностью находился в руках забастовочного комитета. Но забастовщики уже ждали солдат.

Наступающий отряд обстреляли с флангов и с тыла, с сотен заранее подготовленных позиций, ему пришлось отбиваться, и только к концу дня, все еще под огнем снайперов, отряд смог отступить в Дансуорт.

С собой солдаты унесли трех мертвых офицеров и девять рядовых. Еще тридцать были тяжело ранены, многие позже умерли.

Забастовщики ожесточенно сражались по всему Витватерсранду. Забастовочный комитет контролировал все шахтерские города и шахты вдоль золотоносной жилы в блеклом африканском вельде — шестьдесят миль от Крюгерсдорпа до Вентерсдорпа с Йоханнесбургом в самом центре этой территории. Это были богатейшие месторождения золота в истории человечества, это было сокровище, залог благосостояния всей нации, и теперь здесь всюду висели красные флаги, и силы законности и порядка на всех участках вынуждены были отступить.

Каждый полицейский командир неохотно открывал огонь, каждый полицейский колебался, получая такой приказ. Ведь приходилось стрелять в друзей, братьев, соотечественников.

* * *

В подвале Дома профсоюзов Фордсбурга проходило незаконное судебное разбирательство. Судили предателя.

Мощный корпус Гарри Фишера теперь был затянут в полевую форму военного образца, с карманами на пуговицах, поверх была надета портупея. На правой руке простая красная повязка, голова непокрыта, черные волосы взлохмачены, глаза полны ярости.

Столом ему служил упаковочный ящик, а за его стулом стояла Хелен Макдональд. Она подстриглась коротко, как мужчина, на ней были брюки, заправленные в сапоги, на руке тоже красная лента. Лицо бледное и осунувшееся, глубоко запавшие глаза не видны в слабом свете, но от нервной энергии тело напряжено, как у борзой на поводке, почуявшей запах зайца.

Обвиняемый — владелец одного из городских магазинов, светлые водянистые глаза спрятаны за очками в стальной оправе; глядя на обвинителя, он часто моргает.

— Он попросил соединить его с главным полицейским управлением на Маршалл-сквер.

— Минутку, — прервала Хелен. — Вы ведь работаете на местной телефонной станции?

— Да, верно. Я инспектор телефонной станции.

Дающая показания женщина походила на учительницу — темноволосая, аккуратно одетая, не улыбчивая.

— Продолжайте.

— Я решила вначале послушать, понимаете, чтобы понять, что ему нужно.

Хозяин магазина сжимал белые костлявые руки и нервно жевал нижнюю губу. Выглядел он лет на шестьдесят, пучки серебристых волос комично окружали розовую лысину.

— Ну, когда он начал подробно рассказывать о том, что здесь происходит, я отсоединила его.

— Что именно он сказал? — спросил Фишер.

— Он сказал, здесь стреляют из пулеметов.

— Он так сказал?

Лицо Фишера было грозным. Он перевел взгляд на хозяина магазина, и тот содрогнулся.

— Мой мальчик служит в полиции, он мой единственный ребенок, — прошептал он, на его светлых глазах показались слезы.

— Это настоящее признание вины, — холодно сказала Хелен. Фишер через плечо оглянулся на нее и кивнул.

— Уведите и расстреляйте, — велел он.

* * *

Легкий грузовик доставки, подпрыгивая, проехал по заросшей дороге и остановился у первого, заброшенного, ствола шахты «Кроун Майн». Шахта не работала уже двенадцать лет, и бетонные плиты у начала ствола поросли травой, потрескались, а механизмы покрылись ржавчиной.

Два человека подтащили хозяина магазина к обвисшей колючей проволочной изгороди, окружавшей вход в ствол глубиной полторы тысячи футов, но затопленный до уровня пятисот футов. Предупреждающие надписи на изгороди снабжены изображением черепа и скрещенных костей.

Хелен Макдональд осталась за рулем грузовика. Она закурила сигарету и без выражения смотрела вперед, ожидая выстрела палача.