Птеродактиль

Молодым человеком в костюме и при галстуке был Кузькин Леонид Борисович, младший научный сотрудник НИИ, мечтающий о кандидатской диссертации, палеонтолог. Прослышав о птеродактиле в Захлябино, он немедленно оформил отпуск за свой счет и бросился на поиски сенсационных материалов, могущих стать научным открытием. Леонид Борисович, подобно Виталию Станиславовичу, мечтал о славе, Нобелевской премии, переезде в столицу, звании академика и прочих простых радостях жизни. Зиночкой он обременен не был, однако был женат и являлся отцом двух маленьких Кузькиных-близнецов. Зарплата младшего научного сотрудника не позволяла его жене носить норковые манто, посещать шикарные рестораны и покупать сыновьям конструкторы Lego. Поэтому Леонид Борисович был ежедневно руган своей ненаглядной супругой, под аккомпанемент непрекращающегося нытья отпрысков: «Хотим игрушку! Хотим мороженое! Хотим в парк! Хотим… хотим… хотим…» Древнее пресмыкающееся давало шанс. Это была, как говорится, путевка в жизнь, потому как то существование, которое влачил Кузькин в родном НИИ и дома, жизнью назвать сложно. Леонид Борисович поглядывал на Виталия Станиславовича, мучимый смутными сомнениями.

Ведь если в столичных НИИ прослышали о динозавре и послали своего сотрудника для изучения феномена, то лично ему, Кузькину, ничего больше не светит, и он может спокойно отправляться к кузькиной матери, не теряя зря времени и кровных денег. Его немного смущало, что Виталий Станиславович не очень похож на ученого, в своих застиранных до белизны джинсах и черной маечке с надписью «Kiss me!». Однако, кто их знает, этих столичных ученых. Может, у них теперь мода такая.

Вот так они и доехали до Захлябино, Виталий Станиславович и Леонид Борисович, с подозрением косясь друг на друга. Столкнувшись на выходе из автобуса, дружно пробормотали извинения, меряя один другого взглядом. Виталий Станиславович сказал: «Пардоньте великодушно!», а Леонид Борисович: «Извините, пожалуйста!» На этом они разошлись каждый в свою сторону. Но, как известно, все дороги ведут в Рим. В данном случае, все дороги вели в правление, на поиски председателя колхоза. В кабинете Федора Онуфриевича Пупкин и Кузькин столкнулись еще раз.

Опять в дверях. На этот раз Леонид Борисович сказал: «Пардоньте!», а Виталий Станиславович: «Извините!»

В кабинете же, после взаимных представлений, ситуация разъяснилась, и Леонид Борисович уже благосклонно и с уважением посматривал на Виталия Станиславовича, получая взамен такие же взгляды. Слушая председателя колхоза, веером разворачивающего на столе фотографии летающего ящера, они окончательно прониклись взаимной симпатией, подогреваемой мыслями о возможном взаимовыгодном сотрудничестве. Виталию Станиславовичу казалось лестным, если его имя будет упомянуто в серьезном научном труде, а Леонид Борисович размечтался о том, что в газетной статье его назовут «подающим большие надежды молодым ученым».

— Мгм… так тут у вас, оказывается, птеранодон завелся… — задумчиво промычал Леонид Борисович, рассматривая очередную фотографию, с ловкостью профессионального фокусника брошенную перед двумя приезжими Федором Онуфриевичем.

— Простите, — вмешался тут же Виталий Станиславович. — Что есть — птеранодон? Тут речь шла, если я не ошибаюсь, о птеродактиле. — Пупкин достал блокнот и приготовился записывать высокоученые объяснения.

— Птеранодон есть летающий ящер, — терпеливо объяснил Леонид Борисович, внимательно следя, чтобы каждое его слово было записано. — Отличительная особенность — длинный костяной гребень на затылке, что мы наблюдаем в данном случае, и размах крыльев до десяти метров при относительно небольшом туловище, что опять-таки видно из фотографии. Вы с какого расстояния снимали? — Кузькин строго посмотрел на Федора Онуфриевича.

— Ну, не знаю, — замялся председатель. — Я ж не мерил. Я тамочки, в кустах сидел, а он — над полем, над полем!

— Ясно, — все так же строго кивнул Леонид Борисович. — Нужно будет сделать привязку к местности.

— Да хоть сейчас! — радостно встрепенулся Федор Онуфриевич.

— А в какое время появляется этот ваш ящер? — опять вмешался в беседу Виталий Станиславович, строча в блокнотике без передышки.

— Так вечером в основном, после рабочего дня, — развел руками Сидоренко.

— Сознательный какой! — засмеялся Пупкин. — Создает все условия для наблюдателей, чтобы без отрыва, так сказать, от производства. А, простите, Леонид Борисович, не расскажете ли вы, какие вообще бывают эти самые летучие динозавры?